Манипулятор. Плутократы - читать онлайн книгу. Автор: Чингиз Абдуллаев cтр.№ 30

— Никто не говорил об альтруизме, — возразил Петровский, — я всего лишь ознакомил вас с нашим альтернативным планом, который мне лично кажется более реальным. Вам не разрешат обанкротить такой комбинат и выставить его на торги, чтобы вы могли его перекупить. Вам этого просто не позволят, несмотря на все ваше влияние. — Он поднялся. Олигарх и банкир смотрели на него, молча слушая. Впрочем, Петровский уже сказал все, что хотел. Однако напоследок добавил: — Я полагаю, вы достаточно разумные люди, чтобы принять верное решение. До свидания. — И тут же вышел из комнаты, спустился по деревянной лестнице вниз.

Оставшись наедине, оба миллиардера какое-то время продолжали молчать. Затем Аркадий Наумович осторожно произнес:

— А ты знаешь, по-моему, он прав. Зачем ссориться с правительством и с американцами? Все можно решить немного иначе.

— Я ему не верю, — убежденно проговорил Алентович. — Он мог договориться с Жуковский и подставить нас.

— Что мы теряем? — рассудительно спросил Аркадий Наумович. — Пятнадцать процентов у нас уже есть. Денег ему мы можем не давать. Пусть выкручивается. А если Жуковский начнет продавать акции, будем потихоньку их скупать. Не понимаю, почему ты волнуешься?

— Он сказал, что правительство не разрешит обанкротить комбинат, — напомнил Алентович. — Причем, заметь, очень уверенно сказал. Похоже, он разговаривал с кем-то, кто может принимать такие решения. С премьером или вице-премьером, а может, с Климентьевым, который нас не очень любит. Но кто-то определенно стоит за его спиной. И поэтому я ему не верю, пока не узнаю, кто это.

— Ты думаешь, они могут поддерживать Жуковского? — испугался Аркадий Наумович. — Неужели пойдут на такое? — В этой стране возможно все, когда речь идет о трехстах миллионах долларов, — отрезал Алентович. — Нам нужно вести себя очень осторожно. Вообще пока никак себя не проявлять. Необходимо узнать, кто и зачем поддерживает Петровского. Он не вел бы себя так независимо, если бы не эта поддержка.

— Тебе всегда мерещатся заговоры, — всплеснул короткими ручками банкир.

— Я недавно читал одну восточную сказку, — вдруг вспомнил Алентович. — Купил красивую книжку для младшего сына и решил посмотреть картинки. Такая хорошая сказка о бедном юноше, который вдруг стал падишахом. Этот юноша ничего не боялся, пока у него нечего было отнять. Но когда стал падишахом, начал всех бояться: заговорщиков, недоброжелателей, воров, своих слуг и даже многочисленных жен, которые его окружали. Стал подозрительным и жестоким.

— Такое случается, — согласился банкир. — Ну а какова мораль?

— А морали нет. Иногда я думаю, что лучше быть вот таким неизвестным бедным юношей, чем становиться падишахом. Теперь ты понимаешь, почему мне везде мерещатся заговоры? Самое сильные чувства, которые движут людьми, — это страх смерти и зависть. Вот так, Аркаша. В этой стране нас ненавидят так много людей, что иногда я хочу на все махнуть рукой и сбежать отсюда куда-нибудь далеко-далеко.

Петровский, усаживаясь в машину, оглянулся на здание ресторана. "Плутократы", — в который раз подумал он.

Следующий день Петровский начал с вызова финансистов. Выяснилось, что опубликованные статьи сыграли нужную роль — акции комбината понизились примерно на полтора процента. Наталья Андреевна показала диаграмму, пояснив, что динамика к понижению стабильно сохраняется, но вчерашние публикации подтолкнули падение, несколько его ускорив.

Петровский поблагодарил ее и отпустил, попросив задержаться Юлая.

— Тебе необходимо срочно лететь в Киев, — сообщил он, — оформлять наши отношения с этим Скрыпником. Только будь осторожен, смотри, чтобы они тебя не обманули. Никаких документов не подписывай, ничего не обещай, больше слушай, чем говори. С тобой поедут наши лучшие специалисты. Пусть аналитики поработают с украинцами и дадут мне абсолютно реальную картину. Только факты, статистика, анализ. Самое важное понять: можно ли пойти на вариант изменения Конституции и кто будет за него голосовать? Только коммунисты, социалисты и центристы? Или еще кто-нибудь? Пусть дадут мне развернутую картину по каждой партии.

— Все сделаю, — поднялся Юлай, — можешь не волноваться.

— Я очень волнуюсь, — зло признал Петровский. — После того как меня кинул Бронштейн, действительно волнуюсь. Он до сих пор считает, что я пытаюсь помочь его племяннику, их подставной фирме. И терпеливо ждет, когда получит свои миллионы. Мне так не хочется его огорчать!

— Если ты им так недоволен, зачем его держишь? — не понял Юлай.

— Он отличный специалист, и тебе это прекрасно известно. Кроме того, он нам необходим, пока не закончится вся эта история с комбинатом. Нужно, чтобы никто не понял нашей игры.

— Иногда я тоже тебя не понимаю. Ты разговаривал с Климентьевым, пообещав перевести в его фирму шесть процентов акций, говорил с вице-премьером, получив его поддержку, пытался договориться с Алентовичем и Шустером, летал к Жуковскому в Лондон… Ты хотя бы сам-то понимаешь, чего именно хочешь?

Петровский, глядя на своего заместителя, улыбнулся:

— Пытаюсь, хотя иногда бывает очень сложно.

Юлай не стал ничего переспрашивать.

— Ты, возможно, единственный человек, которому я хочу верить, — неожиданно добавил Святослав Олегович, и Юлай понял, что он говорит правду.

Они попрощались, Юлай отправился к себе. И едва он вышел, как Инна сообщила, что звонят из Лондона. Петровский поморщился: похоже, все его разговоры с Жуковским будут прослушиваться. Но и не ответить на звонок было невозможно. А свой мобильный аппарат он отключал, как только входил в кабинет, и об этом знали все его знакомые.

— Слушаю вас, Глеб Моисеевич, — отозвался Святослав Олегович недовольным голосом.

— Я не понимаю, что происходит, — нервно начал Жуковский. — Мне казалось, мы обо всем договорились. Я перевел двенадцать процентов акций, но вчера сразу в двух газетах читаю удивительные материалы о нашем комбинате. И насколько мне удалось узнать, одна и?? статей инициирована вашим окружением.

— Ну и что? — Петровский старался помнить, что не имеет права говорить лишних слов.

— Вы видели, сколько стоят наши акции? — прокричал Жуковский. — Они уже упали в цене на несколько процентов. Если и дальше так пойдет, я разорюсь. Мне придется продавать акции комбината.

— Я думаю, до этого не дойдет, — попытался успокоить его глава агентства "Миллениум".

— Еще как дойдет! — захлебнулся от возмущения его собеседник. — Мне кажется, вы не совсем понимаете ситуацию. Ваш литовский филиал ничего не делает, и мне стало известно, что часть акций переведены в непонятную фирму "Мостраст".

— Мы решили разделить владение таким крупным пакетом, — объяснил Святослав Олегович. — Не нужно нервничать. Статьи бывают разные, надо обращать внимание на тенденцию. Мы первыми сообщили о кредите американского банка. И я думаю, мы сможем контролировать ситуацию.