Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать - читать онлайн книгу. Автор: Шерри Тёркл cтр.№ 40

В такие моменты мы замечаем новый вид пауз, образовавшихся в семейной жизни. Мы видим, как дети узнают: что бы они ни делали, им не удастся отвоевать взрослых у высоких технологий. И мы видим, как дети лишаются не только вербального контакта, но и взрослых, которые смотрели бы им в глаза. Поскольку дети наделены внутренней мудростью, они стараются заглянуть в глаза взрослым в ресторанах быстрого питания. Основы эмоциональной стабильности и легкости в общении закладываются в младенчестве, когда ребенок смотрит в глаза взрослым, взаимодействуя с активными, заинтересованными лицами. Младенцы, лишенные зрительного контакта и натыкающиеся на “каменное лицо” взрослого, сначала испытывают возбуждение, затем отчуждение, а уже потом подавленность ^[129]. В наши дни нейробиологи рассуждают следующим образом: когда родители в присутствии маленьких детей обращаются к своим телефонам, они могут “успешно воспроизводить парадигму «каменного лица»” – у себя дома или во время обеда в ресторане, – и это чревато печальными последствиями ^[130]. Неудивительно, что дети, лишенные вербального общения, зрительного контакта и выразительных лиц, становятся зажатыми и неприветливыми.

Родители задаются вопросом – а вдруг использование мобильного телефона приведет к синдрому Аспергера? Необязательно искать ответ на этот вопрос, чтобы установить очевидное. Если мы не смотрим в глаза собственным детям и не вовлекаем их в разговор, неудивительно, что они вырастают неуклюжими и замкнутыми – и живое общение вызывает у них тревогу.

Гипотеза “отсутствующего чипа”

Родные пятнадцатилетней Лесли часто сидят, уставившись в экран телефона, а совместные трапезы проходят в тишине. Девушка говорит, что паузы возникают, когда ее мама нарушает собственное правило, согласно которому телефонов за едой быть не должно. Стоит только матери Лесли достать телефон, как это влечет за собой “цепную реакцию”. Семейные разговоры за обедом – вещь хрупкая.

Лесли живет в мире упущенных возможностей. Дома она не может научиться тем вещам, которым учит беседа: осознавать ценность собственных чувств, проговаривать их, а также понимать и уважать чувства других людей. По словам Лесли, “прямо сейчас” социальные сети оказались для нее “наиболее важным” местом. Однако предназначение социальных сетей – учить совершенно другому. Вместо того чтобы провозглашать ценность аутентичности, социальные сети учат человека играть определенную роль. Вместо того чтобы объяснять значение незащищенности, они подсказывают нам, как наиболее эффектно себя преподнести. И вместо того чтобы научиться слушать, мы узнаем, какие высказывания будут благосклонно восприняты аудиторией. Таким образом, Лесли вовсе не совершенствуется в том, чтобы “распознавать” мысли и чувства других людей – она просто с большей эффективностью добивается, чтобы ее “лайкали”.

Совсем недавно я заметила хороший знак: недовольство молодых людей. Не одна только Лесли испытывает разочарование. Дети, причем даже совсем маленькие, признаются, что их расстраивает повышенное внимание родителей к телефонам. Некоторые с уверенностью заявляют, что собираются воспитывать своих детей совершенно другими методами, чем воспитывали их.

А что подразумевается под другими методами? С точки зрения Лесли, ребенок должен расти в семье, где действительно не будет телефонов за завтраком или за обедом (а не один только запрет пользоваться телефонами, который сами же взрослые и нарушают). Лесли хотела бы, чтобы в ее семье было принято разговаривать за столом. Однако дети, привыкшие в своих семьях обедать в тишине, не чувствуют себя подготовленными к общению за обедом. Вспоминается молодой человек, сказавший мне: “Когда-нибудь – довольно скоро, но, конечно же, не прямо сейчас – я хотел бы научиться вести беседу”. Он добавил “конечно же, не прямо сейчас”, потому что именно тогда, в тот конкретный момент, он предпочитал переписываться, а не разговаривать. Этот молодой человек не уверен, что сможет высказаться, если у него не будет возможности редактировать свои высказывания. Он осознает, что ему необходимо практиковаться в ведении беседы.

Практика здесь играет ключевую роль. По мнению нейробиологов, мозг человека обладает свойством, которое можно обозначить фразой “пользуйся или потеряешь”. Николас Карр, предложивший термин “пустышка”, чтобы помочь людям осмыслить, как их мозг адаптируется к жизни в интернете, говорил: “В неврологическом аспекте мы превращаемся в то, что думаем” ^[131]. Если вы не пользуетесь определенными частями мозга, они перестают развиваться, или же происходит ослабление связей между ними. В более широком смысле, если маленькие дети не пользуются теми частями мозга, которые активизируются общением с внимательным родителем, нейронные связи не формируются у них надлежащим образом. Можно назвать это гипотезой “отсутствующего чипа”. Название, конечно же, слегка легкомысленное, но проблема действительно серьезная: если маленькие дети не вовлечены в диалог, они уже изначально на шаг отстают в развитии.

Существует аналогия между отношением ребенка к беседе и к чтению. Педагоги жалуются, что студенты – начиная со средней школы и в последующие годы – сильно проигрывают своим ровесникам всего лишь десятилетней давности в умении читать книги, требующие непрерывного внимания. Когнитивный нейропсихолог Марианна Вулф занимается изучением этого ухода от так называемого “глубокого чтения”. Сегодня взрослые, выросшие на серьезной литературе, могут заставить себя сконцентрироваться на длинных текстах и реактивировать нейронные связи, рассчитанные на глубокое чтение, если эти связи были утрачены из-за того, что люди проводят больше времени в сети, чем за чтением книг. Однако перед детьми стоит задача сформировать эти связи изначально. По мнению Вулф, чтобы заставить ребенка обратиться к чтению, нужно сделать первый и наиболее важный шаг – читать ребенку и читать вместе с ним ^[132].