Последняя дуэль - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Джагер cтр.№ 9

Пламя третьей ссоры Жана с графом Пьером спалило последние мосты, соединявшие двух сквайров. Карруж, винивший старого друга во всех своих несчастьях, теперь начал откровенно ненавидеть Ле Гри. Должно быть, Жан жаловался другим на своего коварного соперника. Возможно, при дворе в Аржантане он даже публично бросал ему в лицо гневные обвинения.

Агрессивное поведение Жана лишь закрепило за ним репутацию человека крайне неуживчивого и импульсивного, и он покинул двор. Хотя официально Жан по–прежнему числился графским камергером, фактически он стал персоной нон–грата. В течение последующего года, а то и больше, Жан избегал появляться при дворе в Аржантане, который хоть и находился всего в двенадцати милях от замка Карружа, однако их разделяла непреодолимая пропасть. В августе 1383 года Жана призвали на службу, помогать графу Пьеру во Фландрии, но он покинул кампанию уже на восьмой день — ещё один намёк на возникший разлад между ним и сюзереном.

Должно быть, для Маргариты это были трудные времена. Они были всего три года как женаты, а её озлобленный, сварливый муж полностью изолировал себя от двора и затворился в фамильном замке и за его толстыми крепостными стенами не переставая брюзжал о несчастьях, обрушившихся на его голову. Несомненно, она была наслышана о Жаке Ле Гри, про которого ей без умолку твердили вот уже несколько лет, но никогда его не видела.

Отчуждение Жана от графского двора и от Жака Ле Гри продлилось год, а то и больше. Лишь на второй год, в 1384‑м, когда, видимо, вражда несколько поутихла, произошло определенное сближение. Событие, вырвавшее Жана из добровольной ссылки от графского двора, вероятно, случилось осенью того же года или, скорее, ближе к Рождеству.

Яблоневые сады в Нормандии уже полностью сбросили листья и плоды, а её бескрайние поля лежали под паром, лишь некоторые щетинились зелёной озимью. Осень принесла в Нормандию холод и дожди, а зима выдалась ещё хуже. Дождь, вперемежку со снегом и ледяной крупой превратил дороги в непролазное грязное месиво, а затем их сковало зимней стужей, от которой люди пытались скрыться, сгрудившись вокруг пылающих очагов. Огромные дровяные камины высотой с человеческий рост и как минимум такие же по ширине в больших залах нормандских замков обогревали высокие, продуваемые сквозняками залы, чьи толстые каменные стены одинаково сырые и холодные в любое время года.

В конце 1384‑го, когда ударили трескучие морозы, Жан де Карруж получил приглашение от старого друга, сквайра по имени Жан Креспен. Жена Креспена недавно родила сына, и, чтобы отметить крестины ребёнка и удачное разрешение супруги от бремени, Креспен пригласил всех своих родственников и друзей на домашнее торжество. Креспен жил примерно в десяти милях к западу от Карружа, близ Ла Ферте–Масе, города, граничащего с королевским лесом, где он служил егерем, отвечая за охоту и поставку древесины к королевскому двору.

Жан взял с собой на празднование Маргариту. После эмоционального расставания с двором в Аржантане это, возможно, был один из редких его светских визитов за прошедший год. Маргарита, у которой поводов покинуть замок Карруж было и того меньше, учитывая, что весь минувший год, а то и более, она выслушивала жалобы мужа на постигшие его несчастья, вероятно, больше супруга радовалась возможности покинуть замок и смешаться с веселящейся толпой. У Креспена она рассчитывала увидеть знакомые лица, а также завести новые знакомства. Ведь уже четыре года минуло с тех пор, как она покинула замок своего отца далеко на севере и переехала жить к мужу.

Помимо Жана и Маргариты в числе приглашённых было много других знатных и уважаемых особ. Креспен, неоднократно бывавший при королевском дворе в Париже, также был вхож и к графу Пьеру. Впрочем, Ла Ферте–Масе лежал далеко от Аржантана, в противоположной стороне от замка Карруж, и вряд ли Жан мог столкнуться там с толпой ненавистных ему графских клевретов. Возможно, это сыграло не последнюю роль в решении Жана, подавленного неудачными и разорительными тяжбами с графом Пьером.

Тем не менее, едва Жан прибыл к Креспену и проследовал с Маргаритой в Большой зал, он встретил в толпе приглашённых Жака Ле Гри, который мирно потягивал вино и весело общался с другими гостями. Разумеется, Маргарита никогда прежде не видела сквайра. Всё, что она слышала о Ле Гри, исходило из уст её мужа, и вряд ли эти слова льстили Жаку.

Карруж и Ле Гри, близкие друзья, затем — соперники, а ныне — заклятые враги, рассматривали друг друга, стоя по разные стороны зала. Другие гости, заметив эту дуэль взглядами, враз перестали веселиться и замерли, словно увидев вспышку молнии и ожидая, что вот–вот грянет гром. Соперничество двух сквайров уже давно стало предметом многочисленных сплетен, и об их грызне за земли, титулы и графское покровительство при дворе сюзерена местная знать была прекрасно осведомлена.

Однако не последовало ни вспышек ярости, ни обмена колкостями, ни вызовов, ни угроз. Не было и неловких попыток в упор не замечать присутствия друг друга в переполненном зале. Вместо этого оба сквайра двинулись навстречу друг другу, благо атмосферу разряжало царящее повсеместно веселье и льющееся рекой вино. Болтовня и смех в освещённом факелами зале мгновенно стихли, все взгляды устремились в их сторону.

По случаю праздника каждый сквайр надел короткую куртку, то есть дублет, в цветах своего фамильного герба, Карруж был в красном, Ле Гри — в сером. Они вышли в центр зала и встали лицом к лицу на расстоянии нескольких шагов, пристально изучая друг друга.

Жан первым сделал шаг вперёд, протягивая правую руку. Ле Гри мгновенно собрался и, сделав встречный шаг, схватил протянутую Жаном руку и сжал её в стальном рукопожатии.

— Карруж! — воскликнул сквайр в сером и приветливо улыбнулся

— Ле Гри! — произнёс сквайр в красном, улыбнувшись в ответ.

Поздоровавшись и заключив друг друга в объятья, оба сквайра положили конец своим распрям и помирились. Напряжение в зале вмиг спало. Дворяне, наблюдавшие эту сцену со стороны, одобрительно закричали, дамы — зааплодировали, а Креспен вышел вперёд, чтобы лично поздравить обоих.

В то, что это встреча была чистой случайностью верится с трудом. Возможно, Креспен, прекрасно знавший и Карружа, и Ле Гри, выполнял приказ графа Пьера, пытавшегося примирить двух враждующих сквайров. Карруж, способный годами хранить обиду, за время своего затворничества в замке, вероятно, понял, что продолжение ссоры с Ле Гри ему лишь вредит. Да и Ле Гри после нескольких лет натянутых отношений с Карружем, вылившихся в ожесточённое противостояние, возможно, искал пути к примирению.

Кто бы ни стоял за этой встречей, далее случилось нечто ещё более удивительное. Поздоровавшись и обняв Ле Гри, Жан повернулся к Маргарите и велел ей поцеловать сквайра в знак их примирения и дружбы. Маргарита в дорогих украшениях и элегантном струящемся платье по случаю торжества, вышла вперёд, чтобы поприветствовать Жака Ле Гри и поцеловать его в губы, как тогда было принято. Сохранившийся рассказ очевидца не оставляет сомнений в том, что она его поцеловала.

Учитывая неприятную размолвку мужа со сквайром и прочей придворной братией, Маргарита, скорее всего, не горела желанием знакомиться с Жаком. Последние несколько лет Жан расписывал ей Ле Гри в самых чёрных красках, не забывая намекнуть про слухи о его распутстве. Вряд ли подобная дружба или даже знакомство льстило замужней даме. Поэтому отданный Жаном приказ поцеловать Ле Гри, ненавистного соперника, которого он винил во всех своих бедах, видимо, немало удивил Маргариту. Даже если это примирение было тщательно отрепетировано, и Маргарита знала об отведённой ей роли, она не могла не чувствовать, что, приказывая ей поцеловать Ле Гри, Жан заходит слишком далеко, и об этом довольно опрометчивом, сделанным под воздействием винных паров шаге он впоследствии горько пожалеет.