Мио-блюз - читать онлайн книгу. Автор: Кристина Ульсон cтр.№ 74

Но Мио он потерял. Родного сына. Если бы Сара догадывалась, каким силам бросила вызов. Нет никого опаснее людей, которыми движут личные — и нездоровые — мотивы. Они никогда не идут на компромиссы, вот в чем штука. Потому я и лежал в песке, а смерть стояла в метре от моего лица. Вопрос сейчас лишь в том, какая смерть придет первой. Левая рука онемела. Я не сомневался, что со мной случился инфаркт. Еще один слабый брат в семье. Но не тот, над кем бы Винсент сжалился, это ясно.

Привычным жестом он извлек из кобуры под пиджаком большой револьвер. Сам я оставил пиджак в гостинице. Мне больше нравится в одной рубашке.

— Ты знаешь, как умер Тони?

Я не ответил.

По словам Джоша Тейлора, его застрелили при исполнении.

— В отчете записали, что его застрелили, что он угодил в засаду. Того, кто это сделал, так и не нашли. Знаешь почему?

Я попытался мотнуть головой, прошептал:

— Нет.

— Потому что его нашел я. Саймон об этом не знает, мама тоже. Я восстановил справедливость. Но прежде чем я его пристрелил, отгадай, что он рассказал?

Мой мозг превратился в кашу. На догадки у меня не было сил. Винсент подошел так близко, что я видел тонкие морщинки вокруг его глаз.

— Что он брат того парня, которого ты застрелил, а потом похоронил здесь.

Я моргнул. Невозможно. Совершенно невозможно.

— Вижу, ты удивлен, — сказал Винсент. — Вот и я удивился. Тони-то рассказал про твой безумный выстрел, рассказал, что вы убедились: никто не видел случившегося. Очень жаль, но работали вы из рук вон плохо. Брат парня, которого вы застрелили, сидел в одной из заброшенных автомастерских и все видел. Ему было четырнадцать лет. Ты ведь представляешь себе, что происходит с таким человеком.

Горло перехватило, в глазах потемнело. Быть не может. Никак не может.

— Когда парень достаточно повзрослел, чтобы отомстить, ты уже уехал, — с тяжелым вздохом сказал Винсент. — Остался только Тони, он и расплатился по полной. Теперь ты понимаешь, Мартин? Мало того, что ты сделал брата несчастным, ты отнял у него жизнь!

Вот, значит, почему я должен умереть. Вот почему надо меня убить. Как в этакой ветхозаветной драме: сведение счетов меж двумя братьями.

Небо по-прежнему было темно-синее. В этой синеве сиял желтый месяц. Как там Люси и Белла? — думал я. Останутся ли они в живых. Наверно. Надо верить.

— Прости, — прошептал я. — Но в этом я не виноват.

Слова выговаривались толчками. Боль в груди настолько усилилась, что я едва мог думать о чем-то другом. Последняя мысль была об иронии судьбы, которая ожидала меня: я умру, так и не узнав, куда пропал Мио. Этот призрак, которого никто не мог поймать.

— Ты во всем виноват! — Винсент прижал к моему лбу прохладное дуло револьвера.

— Но Белла и Люси не виноваты, — прошептал я.

— Конечно, нет. Этого достаточно.

Грянул выстрел. Потом еще один. Потом еще и еще, я не мог их сосчитать. Послышались возбужденные голоса и крики, я чувствовал, как все вокруг пришли в движение. Поодаль завыли сирены, откуда-то издалека подлетал вертолет. Когда он приземлился, я уже не чувствовал ничего.

Первую пулю выпустил из своего револьвера шериф Эстебан Стиллер. Она вошла Люциферу в затылок — мгновенная смерть. Кто умер потом, я не знаю. Завязалась неистовая перестрелка между людьми Люцифера и целой армией полицейских, которые непостижимым образом умудрились прятаться вокруг. Они следовали за мной, когда я первый раз поехал сюда. И, по-видимому, никуда не уезжали.

— Чистейший инстинкт, — сказал Стиллер позднее, когда мы с ним разговаривали. — Я подозревал, что вы поехали разведать обстановку, и оказался прав.

Инстинкт не подвел Стиллера. Он уже несколько лет присматривался к Винсенту, убежденный, что тот куплен Люциферовой организацией. Что мы братья, он не знал. Не знал, что Винсент — Люцифер. Но там, на месте встречи, эта информация не имела для него значения.

— Когда я понял, что он собирается вас пристрелить, пришла пора действовать, — сказал он.

Правда, он забыл рассказать, что подлинным героем был Джош Тейлор. Именно он позвонил шерифу и предупредил, что тот глаз с меня спускать не должен. Потому что, если повезет, я приведу его к самому Люциферу. Стиллеру сообщили, что я въехал в страну, но действовал он недостаточно эффективно. Пока не позвонил Тейлор. Который позвонил и мне, предупредив, что у меня на хвосте половина техасских полицейских.

— Чтобы ты не наделал глупостей и не стал преступником, каким Стиллер все время тебя считал, — пояснил он.

По словам врачей, я был мертв двенадцать минут. А потом три недели лежал в коме. За эти три недели Люси сумела убедить американскую и шведскую полицию, что я был жертвой преступлений, но сам никак не замешан в криминале ни в Швеции, ни в Штатах. Американцы поработали над видеозаписями Вольфганга и сумели сделать их настолько четкими, что стало видно: именно Дидрик перенес тело Элиаса в мой автомобиль. Женщину, однако, не опознали, что для меня роли не играло. Она явно не была мною — вот что главное. Кроме того, Люси доказала, что свидетельница, утверждавшая, будто Дженни сбил “порше”, была подкуплена Дидриком. В итоге мое положение существенно улучшилось.

Последняя эсэмэска, которую я отправил Люси, сыграла для полиции решающую роль.

“Люцифер — мой родной брат”.

Да, именно так я и написал. Не больше и не меньше. Словом, в конце концов вся история разъяснилась. И, увы, стала достоянием широкой общественности. До тех пор были силы, державшие прессу в неведении, перекрывавшие все утечки. Теперь таких сил не существовало. После смерти Винсента его организация рухнула. Одни бросились в бега, спасая свою жизнь, другие предпочли явиться с повинной и получили не слишком большие тюремные сроки, поскольку сдали своих друганов. Во многих странах — я даже перечислить их не берусь — за те три недели, что я пробыл в коме, пресса опубликовала сотни, даже тысячи статей. Только одно Стиллер сумел утаить, неопределенно сославшись на крайне опасные угрозы по моему адресу, — мое имя. Поэтому СМИ именовали меня Коматозником. А в тот день, когда я очнулся, исламские террористы взорвали американское посольство в Иордании. И пробуждение Коматозника отступило в тень перед этим новым кошмаром, так что мировой знаменитостью, как пророчила Люси, я не стал.

Коматозник. Эпитет, от которого Люси сперва расплакалась, а потом рассмеялась, когда я очнулся и выяснилось, что я не овощ. Врачи-то не давали особенно оптимистичных прогнозов. В коме я пробыл долго, и мозг вполне мог сильно пострадать.

“Тогда лучше дайте ему умереть”, — серьезно сказала Люси.

“Ни в коем случае, — ответил врач. — У нас живые остаются живыми. Пусть даже неполноценными. Если он захочет умереть, может покончить с собой”.