Паспорт останется при мне, пока я не подыщу сносного места для жилья; тогда осяду там, отдохну, а потом умру и сгнию. С этого времени я для вас — отрезанный ломоть; кое–какие деньжата у меня есть, а вы разлагайтесь себе и дальше, отравляйте друг друга собственными ядами. Будьте уверены, это не запретительное распоряжение, как выражаются наши американские кузены–юристы. Наоборот, это — разрешительное распоряжение.
Сим подтверждаю, что вам, Оскар и Элис, дается законное, моральное и эмоциональное право продолжать вашу любовную связь. С моего благословения, братец, можешь и дальше трахать мою жену до потери сознания.
Я тебе, Оскар, не судья. С делами ты справляешься хорошо; беда в другом: то, что ты делаешь, чудовищно плохо. Едва вспомню, как мы зарабатываем на жизнь, меня с души воротит: что после нас останется?..
Серьезно, Оскар, — что мы оставим после себя на земле? Какое наследство?
Мы — те самые братья, которые всячески обезопасили богатых негодяев?
Таков итог нашей жизни?
Тебя это не пугает?
Меня — пугает. Недавно мне привиделся вариант конца света: на Землю, где все и всё погибло, прилетели инопланетяне, стали рыться в каменных обломках и не нашли ничего, кроме пачек контрактов — то есть гор макулатуры, которую мы производим и тем живем. От человечества и всего мира только эти контракты и останутся. Какие–то мелочные споры между деловыми партнерами, омерзительные брачные соглашения, откупные выплаты корпораций, хитроумные лазейки, позволяющие злодеям ускользнуть от расплаты, бесчисленные истории ссор и смертей.
Думаю, инопланетяне пролистают парочку папок, покачают благородными зелеными головами и промолвят:
— Н-да, невелика потеря.
Уменя нет намерения изменить мир, я не настолько честолюбив. Но мне не по душе тратить свое рабочее время на то, чтобы мир становился чуточку хуже, чем он есть.
И напоследок один совет, если позволишь.
Оскар, не припомнишь ли, случайно, одно предписание суда под причудливым названием Arrestandis bonis ne dissipentur? Оно касалось человека, у которого украли собственность, но вор пустил украденное на ветер или не сумел его содержать. Именно это ждет тебя и Элис. Ты ее украдешь, но не сумеешь ее содержать, и тебя она тоже неминуемо уничтожит.
Да, чуть не забыл: я переслал это письмо Нине, твоей очаровательной жене (представляю, как ты выкатил шары, увидев в адресной строке пометку «Копия», а потом имя Нины); да–да, все верно, я действительно поставил ее адрес в копию.
Я всегда жалел, что слишком мало общался с Ниной; надеюсь, что из этого послания она хотя бы отчасти поймет, что я за человек.
Привет, Нина!
Если ты прочтешь эти строки, то вот тебе мой совет: найди себе понастоящему мерзкого адвоката (даже — упаси бог! — хуже Оскара!). И последнее: Оскар, я оставил тебе на память маленький подарок. Он в стеклянной баночке из–под горчицы фирмы «Коулман».
Это не головка маринованного лука, так что не суй его в рот.
Если почувствуешь, что твое самомнение раздувается сверх всякой меры, улучи минутку, глянь на мой подарочек, а главное — всегда помни: «От тайников твоей души и до лоснящейся рожи ты всего лишь жирный жулик».
Пока, большой брат.
От: frankversiya3.0@hotmail.com Кому: actualactuary@actuaryinc.com
Дорогой Даг!
Что мне вам сказать? Могу только поблагодарить вас пятьсот тысяч раз, но и этого мало.
Однажды вы обмолвились, что жизнь — это подарок судьбы. Очень точно сказано. Потому что обычно, едва открыв сверток, подарок выбрасывают. Так поступают с любыми подарками — хоть на день рождения, хоть на Рождество. Где они теперь? Да ты же сам выбросил, потому что это лишний хлам.
После аварии, когда стало угасать гревшее душу чувство, что я иду на поправку, знаете, чем я занялся? Бесцельно тратил дни, выбрасывал на ветер дар жизни. То есть делал ровно то, от чего вы меня так убедительно отговаривали, и незаметно вернулся к своему прежнему существованию (или почти вернулся), — будто снова надел старый костюм, от которого тянуло душком сожалений. Человеческий нос — удивительная штука, он способен свыкнуться даже с самыми отвратительными запахами; вот и я свыкся на некоторое время. Но теперь, Даг, все иначе. И хотя вы, как всегда, проводите свои дни за письменным столом, вы по–прежнему человек действия, ваши уроки не прошли для меня даром, я понял: раз жизни до меня дела нет, значит, надо заставить ее обратить на меня внимание.
Теперь мне ясно: годами я стоял на мосту и ждал, когда же он сгорит, хотел, чтобы он развалился и вынудил меня прыгнуть вниз.
Я все–таки чиркнул спичкой, Даг, мост под ногами горит — то ли на радость мне, то ли на горе, — но с последствиями (любыми!) я буду разбираться сам.
Мне страшно вас не хватает, Даг, я желаю вам всего самого лучшего; наверно, стоит сказать иначе: желаю, чтобы судьба дала вам статистически наилучший шанс.
Оставляю вам в дар папины часы.
Всего лучшего,
Фрэнк.
Вот очень короткая анкета (ответы см. ниже).