Жил-был раз, жил-был два - читать онлайн книгу. Автор: Франк Тилье cтр.№ 54

– Займись и бумагами тоже! – крикнул он Брюне. – И прочеши здесь все досконально. Нам нужна эта чертова рукопись. Я пошел вниз.

У последних ступенек лестницы его ждал служащий похоронного бюро. Некий Дени Юрон, танатопрактик, лет под шестьдесят. Он работал на семейство Эскиме вот уже больше двадцати пяти лет – сначала на отца, потом на сына – и был все еще потрясен смертью своего молодого патрона.

– Как гром среди ясного неба, – пробормотал он, засовывая руки в карманы. – Вчера он был здесь, а сегодня все кончено. Почему он так поступил?

– Именно это следствие и постарается выяснить. Вы были в курсе, что у Давида имелось шале рядом с дамбой?

Юрон не сразу отвлекся от своих мыслей и ответил:

– Да, я знал. Давид унаследовал его от отца, а тот в свою очередь – от своих родителей. Дедушка, старый Эскиме, помогал в строительстве гидроэлектростанции или уж не знаю чего. Давид жил над бюро из практических соображений, но, мне кажется, туда он любил ездить время от времени. Никогда бы не подумал, что однажды он…

– А его отец Клод, он жил здесь или в шале?

– Он всегда жил здесь. Шале он предпочитал сдавать туристам, любителям затерянных уголков. Следует признать, там очень красиво, на Черном озере. И это приносило ему приличный доход.

– Он сдавал шале через агентство по аренде недвижимости?

– Какое агентство? Где здесь вы видели агентство? Нет, он сдавал напрямую. И никогда с этим не бывало никаких проблем. Он даже размещал небольшие объявления в булочной или в магазинах, с фотографиями и его номером телефона.

Значит, простого способа выяснить, кто снимал шале у Эскиме-старшего в 2007 году, не существовало, но в голове у Поля все отчетливее складывался сценарий событий. Человек, у которого были запретные отношения с Жюли, арендовал шале у отца Давида. Возможно, этот тип раньше жил в гостинице «У скалы», пока подыскивал себе более комфортабельное жилье. Наткнулся на маленькое объявление. После этого покинул заведение Ромуальда Таншона и переехал в горы, пригласив Жюли тайно навещать его.

– Знаю, что это было уже давно, но если я скажу: «Лето две тысячи седьмого» – то, которое предшествовало исчезновению Жюли Москато… не вспомните ли вы, было шале занято? Может, там жил художник или писатель?..

Дени Юрон даже не стал делать вид, что роется в памяти. Он сразу же пожал плечами:

– Представления не имею. Как бы то ни было, я никогда не слышал ни о каком писателе. А почему это вас заинтересовало? Какая связь с Давидом?

– Расследование обязывает нас отрабатывать каждый след, вот и все. Хотим удостовериться, что за вроде бы явным самоубийством не скрывается ничто другое, понимаете?

Юрон кивнул, а Поль, послушав сам себя, подумал, что, без сомнения, мог бы сделать блестящую актерскую карьеру.

– Мне хотелось бы глянуть на зал, где готовят тела.

Дени Юрон направился в коридор слева от лестницы. Открыл дверь в глубине, зажег свет и спустился на три ступени вниз. Они прошли через предбанник, где висели комбинезоны, маски и шапочки. Поль заметил костюмы и простыни синего цвета, сложенные на стеллаже.

– Попрошу вас надеть бахилы, – заявил Юрон, протягивая жандарму пару. – На данный момент у нас нет тел в работе, но это вопрос гигиены.

Он одним движением натянул бахилы, задрав сначала одну ногу, потом – другую и прекрасно сохраняя равновесие. А вот Полю пришлось присесть на табурет, чтобы выполнить требование.

– Сколько человек здесь работает?

– Пять, но только двое танатопрактиков. Давид и я. Он хозяин, но документация и продажа – не его сильная сторона. Он предпочитал, как говорится, работать руками.

– Значит, он часто сам обрабатывал тела?

– Зависит от того, что вы понимаете под «часто», мы же все-таки не в Чикаго. Может, два или три раза в лучшие недели. В остальном этим занимался я.

Поль поднялся с гримасой боли на лице, обеими руками опираясь на здоровое колено. Они прошли через тяжелую герметичную дверь. Температура здесь была не выше десяти градусов; в помещении без окон и с низкими потолками горел яркий свет, что еще сильнее подчеркивало его больничную атмосферу. Размеры комнаты не превышали тридцати квадратных метров, и тут имелось все необходимое для проведения консервации тел. Большая раковина, сливные трубы, вентиляционная система, автоклав для стерилизации инструментов, оборудование для дренажа. Все было чистым, продезинфицированным. Поль заметил два приоткрытых и пустых выдвижных ящика, как в морге. Подошел к оцинкованному столу, стоявшему в центре. Замер, задумавшись, потом повернулся к собеседнику:

– Как доставляются тела?

– Через гараж, он прямо рядом с центральным холлом, в который вы и вошли. Оттуда есть прямой доступ в коридор, а там каталка, чтобы легче преодолеть последние метры. После обработки тела перемещаются в зал прощаний, чтобы семьи могли там собраться.

– Тела могут оставаться здесь на ночь?

– Да. Когда они прибывают поздно или в выходные, их помещают в один из двух охлаждаемых боксов и, как правило, ими занимаются на следующий день.

Поль провел пальцами по ледяному металлу, оглядел углы, потом направился к одному из вышеозначенных боксов, чью внутреннюю температуру контролировал термостат. Трупный запах здесь был сильнее.

– Я попрошу вас быть со мной откровенным. Какие-либо действия вашего патрона могли свидетельствовать о том, что он питал определенную склонность к мертвецам?

– Определенную склонность? Что вы хотите сказать?

– Был ли он из тех, кто фотографирует трупы? Кто прикасается к ним не чисто профессионально? Вы испытывали когда-нибудь чувство неловкости из-за его действий?

Лицо Юрона побагровело от гнева.

– Вы что, принимаете нас за каких-то психопатов? Конечно нет, ничего подобного здесь никогда не бывало! Давид был настоящим профессионалом и всегда проявлял к умершим крайнее уважение. Нельзя заниматься таким ремеслом, если не уважаешь усопших.

Поль сильно его задел, но он здесь не для того, чтобы проявлять деликатность. Он открыл галерею фотографий в своем телефоне и показал их танатопрактику:

– Я не на пустом месте задаю такие вопросы. Мы обнаружили эти снимки в пристройке к шале Давида. Они были распечатаны и аккуратно помещены в альбом. Их там около тридцати. Мне бы хотелось, чтобы вы глянули.

Юрон нацепил очки, висевшие на шнурке у него на шее. Его седые брови исчезли за толстой оправой, когда он нахмурился. Он прошелся по экрану указательным пальцем:

– Ну и дела…

– Как по-вашему, эта комната могла служить декорацией для того, что вы видите?

– Трудно сказать. У нас есть подобная ткань, ну, как и в любом оборудованном зале или морге. Стол плохо видно. Кроме самого предмета, все остальное расплывчато. Ничего не могу вам сказать… Но, господи, что это все означает?