Наша внутренняя обезьяна. Двойственная природа человека - читать онлайн книгу. Автор: Франс де Вааль cтр.№ 25

Мы умело вычисляем закулисные связи на нашей работе и понимаем, что неукоснительное соблюдение социальной иерархии мало чем нам поможет. Всегда есть высокопоставленные люди, не играющие значимой роли, и низкоранговые (вроде секретарши начальника), с которыми лучше жить дружно. Формальная структура укрепляется в моменты кризисов, но в общем и целом мы, люди, склонны устанавливать нежесткий порядок взаимопересекающихся влияний. У нас есть такие выражения, как «серый кардинал» и «свадебный генерал», отражающие те же сложные отношения, что присутствуют и в группе шимпанзе.

В Махали-Маунтинс полевые исследователи встречали пожилого самца шимпанзе, действовавшего так же, как Йерун. Когда такой самец стареет и сдает физически, он начинает политические игры, примыкая то к одному, то к другому из молодых самцов и становясь, таким образом, для каждого из них ключевой фигурой на пути к успеху. Он превращает свою слабость в силу. На ум приходят политики почтенного возраста – седовласые мужи типа Дика Чейни или Теда Кеннеди, отказавшиеся от всех амбиций занять высший пост, но к которым все прочие гурьбой бегут за советом. Более молодые люди, слишком сосредоточенные на собственной карьере, являются значительно менее полезными советчиками.

Исследовательница приматов Джессика Флэк провела сотни часов, сидя на вышке под жарким солнцем Джорджии и полностью сосредоточившись на кряхтении, которым шимпанзе сообщают, что признают более высокий ранг. Она обнаружила, что самый высокоранговый самец необязательно получает наибольшее количество кряхтений. Он принимает их от своих непосредственных соперников, что и делает его формальным альфой, но остальная группа может регулярно проходить мимо альфы, адресуя поклоны, кряхтения и поцелуи другому самцу. Когда альфа на это смотрит, ситуация получается неловкая, но что интересно: эти другие самцы всегда оказываются теми, кто исполняет роль арбитра в конфликтах. В зоопарке Бюргерса в Арнеме мы тоже наблюдали больше кряхтений в адрес Йеруна – главного арбитра группы, чем в адрес Никки, реального вожака. Выглядит это практически так, будто группа «голосует» за популярных посредников, выказывая им уважение, что несомненно расстраивает лидера, который, после того как его несколько раз проигнорируют, может устроить эффектную демонстрацию угрозы, чтобы показать, что он здесь тоже не пустое место.

Приведя Никки к власти, Йерун обеспечил себе влиятельное положение. Однако с гибелью Лёйта его рычаги воздействия исчезли. Старый самец внезапно перестал быть нужен Никки: тот наконец стал сам себе господином – или так он, вероятно, думал. Между тем вскоре после того, как я уехал в США, Йерун начал налаживать дружеские связи с Денди, младшим самцом. Это заняло несколько лет, но в конце концов привело к тому, что Денди оспорил лидерство Никки. Последующие конфликты толкнули Никки на отчаянную попытку побега. В итоге он утонул, пытаясь перебраться через ров вокруг острова. Местная газета назвала это самоубийством, но, на мой взгляд, случившееся с Никки было больше похоже на паническую атаку с летальным исходом. Поскольку это была уже вторая смерть на совести Йеруна, мне, признаться, трудно было не видеть в старом интригане убийцу.

Через год после трагического происшествия мой преемник решил показать шимпанзе документальный фильм «Семейство шимпанзе» (The Family of Chimps), снятый в этом же зоопарке, когда Никки еще был жив. Обезьяны уютно устроились в своем зимнем помещении, а фильм проецировали на белую стену. Узнают ли они своего погибшего вожака? Как только Никки в натуральный рост появился на стене, Денди, визжа, бросился к Йеруну, запрыгнув старому самцу прямо на колени! Йерун нервно ухмылялся. Чудесное «воскресение» Никки временно восстановило былой союз.

Сознаем мы это или нет, социальное доминирование всегда присутствует в наших мыслях. Мы демонстрируем выражение лица, типичное для приматов, такое, как, например, оттягивание губ, чтобы обнажить зубы и десны, когда нужно прояснить наше социальное положение. Человеческая улыбка произошла от умиротворяющего сигнала – вот почему женщины обычно улыбаются чаще мужчин. Миллионами способов наше поведение, даже самое что ни на есть дружелюбное, намекает на возможность агрессии. Мы приносим цветы или бутылку вина, когда вторгаемся на территорию других людей, и, приветствуя друг друга, машем раскрытой ладонью – считается, что этот жест возник как демонстрация отсутствия в руке оружия. Мы до такой степени формализуем свои иерархии с помощью поз и тона голоса, что опытный наблюдатель может всего за пару минут определить, кто здесь выше или ниже в табели о рангах. Мы говорим о человеческом поведении, используя такие выражения, как «целовать задницу», «пресмыкаться» и «бить себя в грудь», представляющие собой официальные поведенческие категории в моей области исследований, подразумевая, что когда-то в прошлом иерархии проявлялись на более телесном уровне.

Однако в то же самое время люди по сути своей непочтительны. Это было сказано еще святым Бонавентурой, теологом XIII в.: «Чем выше лезет обезьяна, тем яснее виден ее зад». Мы любим высмеивать вышестоящих. Мы всегда готовы их низвергнуть. И власть имущие прекрасно это знают. Как написал Шекспир: «Да, нелегка ты, доля венценосца» ^[17]. Первый всемогущий император Китая, Цинь Шихуанди, был настолько обеспокоен собственной безопасностью, что замаскировал все дороги, ведущие к своим дворцам, чтобы иметь возможность приезжать и уезжать незамеченным. У Николае Чаушеску, расстрелянного румынского диктатора, было три уровня запутанных туннелей, подземных ходов и набитых провиантом бункеров, построенных под зданием ЦК РКП на бульваре Победы Социализма в Бухаресте.

Конечно, страх сильней всего у непопулярных лидеров. Макиавелли справедливо заметил, что лучше стать государем при помощи народа, чем знати, потому что ее представители чувствуют себя столь близкими к положению правителя, что будут стараться его подорвать. И чем шире основание власти, тем лучше. Этот совет хорош и для шимпанзе: самцы, которые вступаются за обиженных, наиболее любимы и уважаемы. Поддержка снизу стабилизирует верхушку.

Но действительно ли демократия родилась из нашего иерархического прошлого? Существует целое научное направление, согласно которому мы начали свой путь из первобытного состояния, сурового и хаотичного, управляемого лишь «законом джунглей». Мы ушли от этого, договорившись о законах и делегировав принудительное обеспечение этих законов высшему авторитету. Это обычное оправдание «вертикали власти». Но что, если все было ровно наоборот? Что, если первой появилась высшая власть, а попытки установить равноправие начались позже? Судя по всему, эволюция приматов предполагает именно это. Никакого хаоса никогда не было: мы начали с кристально ясного иерархического порядка и лишь потом нашли способы его сгладить. У нашего вида всегда была склонность к бунтарству.

Есть множество пассивно-миролюбивых и терпеливых животных. Некоторые виды мартышкообразных редко кусают друг друга, легко примиряются после драк, подпускают друг друга к своей пище, воде и так далее. Паукообразные обезьяны рода мирики́ (брахителесы) вообще почти не дерутся. Приматологи говорят о разных «стилях доминирования», имея в виду, что у одних видов главенствующие особи беззаботны и толерантны, а у других – деспотичны и склонны к карательным мерам. Но даже если некоторые мартышкообразные могут быть покладистыми и добродушными, они никогда не бывают эгалитаристами. Для этого нужно, чтобы подчиненные особи устраивали бунты и определяли границы, на что мартышкообразные способны лишь в ограниченной степени.