Наша внутренняя обезьяна. Двойственная природа человека - читать онлайн книгу. Автор: Франс де Вааль cтр.№ 19

Статусные ритуалы среди шимпанзе имеют отношение не только к власти – как мы видим, они связаны с гармонией. Альфа-самец будет важно стоять, вздыбив шерсть после впечатляющей демонстрации, едва обращая внимание на подчиненных, простирающихся перед ним с уважительными вокализациями, целующих его лицо, грудь или руки. Наклонив туловище и глядя на альфу снизу вверх, кряхтящий наглядно показывает, кто выше по рангу, и это является залогом мирных и дружеских отношений. И не только: прояснение иерархических позиций совершенно необходимо для эффективного сотрудничества. Вот почему человеческие предприятия, в наибольшей степени требующие слаженного взаимодействия, такие как крупные корпорации или армия, имеют самую четкую иерархию. Субординация побеждает демократию всякий раз, когда требуются решительные действия. Мы спонтанно переключаемся в более иерархический режим в зависимости от обстоятельств. В одном исследовании десятилетних мальчиков в летнем лагере разделили на две группы, которые соревновались друг с другом. Унижение не принадлежащих к собственной группе (например, брезгливое зажимание носа при встрече с членами второй группы) быстро стало обычной практикой. С другой стороны, сплоченность групп возрастала вместе с укреплением социальных правил и поведения по принципу «лидер – подчиненный». Этот эксперимент продемонстрировал сплачивающие свойства статусных иерархий, которые укреплялись, как только требовались согласованные действия.

Эти наблюдения привели меня к величайшему парадоксу: хотя положение внутри иерархии определяется в результате конкуренции, сама иерархическая структура, однажды установившись, устраняет необходимость в дальнейших конфликтах. Очевидно, низшие по рангу предпочли бы занимать более высокое положение, но они довольствуются не самым плохим вариантом, а именно – чтобы их оставили в покое. Частые обмены статусными сигналами убеждают лидеров, что у них нет необходимости подчеркивать свое высокое положение с помощью силы. Даже те, кто верит, что люди более склонны к равенству, чем шимпанзе, будут вынуждены признать, что наши общества не смогли бы функционировать, не будь в них общепризнанного иерархического порядка. Мы жаждем прозрачности иерархии. Вообразите, сколько непонимания сразу бы возникло, если бы люди не давали нам ни малейшего намека на то, какое положение они занимают по отношению к нам, с помощью внешнего вида или манеры держаться. Так, при посещении школы своего ребенка родители могли бы поговорить с уборщиком вместо директора. Нам пришлось бы постоянно выяснять статус других людей, надеясь, что при этом мы никого не обидим.

Похожая ситуация могла бы возникнуть, если бы священников пригласили на собрание, на котором должно быть принято крайне важное решение, но попросили их всех одеться одинаково. Никто из святых отцов рангом от простого священника до папы римского не смог бы отличить, кто есть кто. Результатом, скорее всего, стала бы некрасивая свара, в ходе которой примасам (вышестоящим «приматам») пришлось бы устраивать наглядные запугивающие демонстрации – возможно, качаться на люстре, – чтобы компенсировать отсутствие цветового кода.

Всякий мальчик-школьник знает, что представителей другого «вида», с которыми он никогда не играет, можно дразнить и доводить, только если их вокруг не слишком много. Они склонны защищаться группой.

Сплоченность представительниц женского пола перед лицом невзгод – это древняя особенность. Я уже описывал, как самки горилл обуздывают нового самца, сопротивляясь его выпадам и ходя за ним повсюду толпой. Самки шимпанзе тоже группой атакуют самцов, особенно склонных к проявлению жестокости. Объединившись в коалиции, они способны задать такую взбучку, что любой самец с понятной поспешностью убирается с их пути. Поскольку ни одна самка не может тягаться с самцом в скорости и силе, женская солидарность здесь решает все. В арнемской колонии такая солидарность усиливала авторитет Мамы, поскольку она была здесь главным дирижером. Не только все самки признавали ее своим лидером, но и она сама была не прочь об этом напомнить. Если во время борьбы самцов за власть какая-нибудь самка поддержала бы не того соперника, которого выбрала Мама, последствия для ослушницы могли быть самые печальные. Ей пришлось бы о многом подумать, зализывая раны.

В дикой природе среди шимпанзе власть самок менее очевидна. Самки обычно бродят поодиночке вместе с зависимыми от них детенышами: они вынуждены расходиться в разные стороны в поисках еды – плодов и листьев, которыми в основном питаются. Ресурсы слишком разбросаны по местности, чтобы вся группа могла кормиться вместе. Подобная рассредоточенность не позволяет самкам образовывать такие же союзы, как в неволе, где вопли одной самки мобилизуют всех остальных. Существование поблизости друг от друга уменьшает неравенство между полами. Возьмем, например, то, как самки шимпанзе в зоопарках «конфискуют» оружие самцов, что в дикой природе никогда не наблюдалось. Самка приближается к готовящемуся к схватке самцу, который сидит со вздыбленной шерстью, раскачивается из стороны в сторону и ухает. Самцы могут так разогреваться минут десять, прежде чем предпринять атаку. Это дает самке возможность разжать ему руки и забрать оружие – какую-нибудь тяжелую палку или камень. И у самок есть все основания так делать: самцы зачастую вымещают на них свою фрустрацию.

Относительное равенство полов у обезьян в зоопарках, может, возникло и искусственно, но является чрезвычайно показательным. Оно свидетельствует о том, что существует потенциальная солидарность самок, которую мало кто мог бы предсказать, наблюдая за шимпанзе в дикой природе. И именно этот потенциал был реализован у «сестринского вида» шимпанзе. Самки бонобо действуют как команда не только в неволе, но и в лесу, где живут в местообитаниях, более богатых пищевыми ресурсами, чем у шимпанзе, что позволяет им бродить всем вместе. Бонобо собираются более крупными группами, чем шимпанзе, и в итоге самки гораздо больше общаются между собой. Долгая история взаимосвязей и привязанностей между самками, выражающихся в большом количестве груминга и секса, не просто подорвала господство самцов, а полностью поменяла расстановку сил. В результате появился совершенно иной уклад жизни. Однако в то же время я вижу здесь определенную тенденцию: самки бонобо довели до совершенства женскую солидарность, скрыто присутствующую у всех африканских человекообразных обезьян.

Коллективное правление самок бонобо широко известно в зоопарках, а полевые исследователи наверняка уже давно заподозрили нечто подобное. Но никто не хотел первым делать столь эпатажное заявление, учитывая, что доминирование самцов считалось само собой разумеющимся в эволюции человека. Так продолжалось вплоть до 1992 г., когда ученые опубликовали результаты наблюдений, практически не оставлявшие сомнений по поводу женской власти у бонобо. В одном отчете рассматривалась конкуренция за пищу в зоопарках и описывалось, что самец шимпанзе, живущий с двумя самками, с большей вероятностью заберет все себе, а у самца бонобо в таких же обстоятельствах, скорее всего, даже не получится подойти к пище. Он может устраивать сколько угодно угрожающих демонстраций, но самки игнорируют всю эту суматоху и спокойно делят пищу между собой.

В дикой природе альфа-самка бонобо может выйти на поляну, таща за собой ветку – устраивая демонстрацию, за которой с почтительного расстояния будут наблюдать все остальные. Для самок бонобо вполне обычно гоняться за самцами и отбирать крупные плоды, деля их между собой. Плоды анонидиума (Anonidium mannii) весят до 10 кг, а африканского хлебного дерева (Treculia africana) – до 30 кг, почти как взрослый бонобо. Когда эти исполинские фрукты падают на землю, их тут же забирают самки, которые лишь иногда считают нужным делиться с выпрашивающими подачку самцами. Хотя самцы бонобо нередко грабят одиночных самок, особенно молодых, коллективно самки всегда доминируют над самцами.