Жила-была девочка, и звали ее Алёшка - читать онлайн книгу. Автор: Таня Танич cтр.№ 11

Благополучие это, однако, оказалось липовым. Потому что, несмотря на исправившийся характер жены, ребенок продолжал приносить одни лишь неприятности.

По иронии судьбы, Марк унаследовал от родителей самые яркие их черты, но в новой комбинации они дали ему очень тяжелый характер. Переняв от Виктора Игоревича жизненную хватку, волю и целеустремленность, он, тем не менее, был напрочь лишен отцовского обаяния, открывшего перед Казариным-старшим не одну дверь. Если отец мог влюбить в себя с первых же секунд — сын с легкостью вызывал враждебность со стороны сверстников и взрослых. Люди сами несли желаемое Виктору Игоревичу, и отвешивали благодарные поклоны за то, что этот приятнейший человек соизволил принять их дары. Марк же продавливал, требовал и забирал свое силой, не тратя времени на лишние объяснения и этикетные церемонии. Оба, и отец, и сын всегда получали желаемое — только Виктора Игоревича окружение боготворило, а Марка побаивалось и тихо ненавидело.

А еще ребенку достались материнская гордыня и максимализм, что в сочетании с волевым напором делало его нрав практически невыносимым. Для него существовало только черное или белое, правильное или неправильное, только две крайности: хорошее или плохое. Была у мальчика еще одна странная черта — радикальная, даже немного болезненная тяга к справедливости, возможно, потому что жизнь с самого начала была к нему не слишком справедлива. И это стремление обычно приводило к конфузам и очень щекотливым ситуациям. Марк залихватски рубил правду-матку в глаза взрослым и детям, в то время как Виктор Игоревич самозабвенным враньем пытался замять сыновью недипломатичность.

Отцу, кстати, доставалось больше всех, ведь сын никогда ему не подыгрывал и редко упускал шанс выставить полным идиотом. Сам Казарин-старший был уверен в том, что ребенок специально мстит ему за что-то, в то время как Марк недоумевал по поводу его возмущений. Ведь папочка ошибся, а он его поправил. Он спас папочку, не дал сказать ему неправду! А если бы его поймали на вранье? Вот это был бы действительно позор!

— Марк, я уверен, ты не хотел бить этого мальчика! Правда, сынок?

— Хотел. Он забрал мою машинку.

— Марк, я думаю, что вы все же помиритесь и станете лучшими друзьями!

— Нет, не станем.

— Марк, сынок, но ведь это пустяк, о котором все скоро забудут, правда, дети?

— Я не забуду.

Несчастный родитель готов был биться головой о стену и рвать на себе волосы. Он, мастер переговоров и король очарования, уверенный в том, что способен найти общий язык с любым человеком, прочувствовать его тайные желания и в нужное время надавить на нужную точку, не мог справиться с собственным отпрыском! Не мог раскусить этот крепкий орешек, пробиться сквозь стену колючек максимализма и убийственной детской честности.

— Марк, сынок, послушай… А ты не думал, почему у тебя совсем нет друзей? — как-то посреди тихого семейного вечера поинтересовался он у сына, сосредоточенно строившего замок из колоды карт. Чего-чего, а умения красиво работать у ребенка было не отнять. Тонкие листы картона послушно выстраивались в замысловатые фигурки и стояли как приклеенные, а Марк точными выверенными движениями сооружал над ними все новые и новые ярусы.

— Нет, не думал, — ответил Марк в своем обычном немногословном стиле.

— Ну, так подумай, — поскрипывая зубами и стараясь не дать зародиться раздражению, подсказал Виктор Игоревич.

Задумавшись на пару секунд, Марк уставился на родителя непроницаемым взглядом угольно-черных глаз.

— Подумал. Они мне не нужны.

Больше всего в своей блистательной жизни Виктор Игоревич ненавидел сыновью манеру разговаривать. Она была сухой, формальной, и он просто не мог придумать, за что же ему зацепиться

— Сынок, но ведь друзья нужны всем! — признанный дипломат не нашел ничего лучшего, как влепить банальную фразу из детских мультиков.

Марк, снова увлекшийся своим занятием, отстранено поинтересовался:

— Зачем?

Левый глаз Виктора Игоревича начал нервно подергиваться. Подобная манера общения подрубала на корню все его ораторское искусство и становилась непреодолимым препятствием на пути красноречия, представлявшего в большинстве своем, набор витиеватых фраз ни о чем.

— Ну-у-у… — задумчиво начал глава семейства, — Друзья нужны для того, чтобы было весело.

— Мне и так весело.

— Но ты не смеешься!

— Когда весело — не обязательно смеяться, ты сам говорил.

Виктор Игоревич шумно вздохнул, все больше понимая, почему его сына так недолюбливают и сверстники, и товарищи постарше.

— Друзья всегда придут на помощь, если у тебя случится беда, — достал он из кармана очередной козырь.

— Для этого есть родители.

"Не факт, не факт…" — вспотевая челом, подумал Виктор Игоревич.

— Друзья нужны в жизни для того, чтобы заводить с ними хорошие отношения! Потому что ничего в мире не дается просто так! Когда у тебя много друзей и знакомых, и со всеми хорошие отношения, они всегда рады помочь тебе! Что-нибудь за тебя сделать! Может быть… Даже все сделать для тебя, — с намеком добавил родитель. Марк был не по годам умным мальчиком, пора было начать раскрывать ему некоторые секреты успеха. А умение "дружить" в шкале ценностей Виктора Игоревича всегда стояло на первом месте.

— Это нечестно, — вновь возразил сын. — Нельзя делать свою работу руками других.

— Сынок, это не всегда работа! Ты даришь людям то, что они хотят — счастье, радость, обещания!

— А обещания надо выполнять, — этой фразой Марк взял да и выбил воображаемый табурет из-под ног Виктора Игоревича. Ибо водился за Казариным-старшим грешок, в котором могли упрекнуть его недруги: он очень быстро забывал о тех заманчивых вещах, о которых вдохновенно пел несколько минут назад. В большинстве случаев ему это сходило с рук, с уважаемыми и серьезными людьми Виктор Игоревич слово всегда держал. Но нередко потрясенные жертвы его обаяния понимали, что ничего из того, о чем он им нашептал, никогда не сбудется. Потому что это была всего лишь красивая песнь легкомысленного соловья, который был здесь так недолго, и улетел, оставив после себя разбитые надежды и тоску по ощущению ушедшего праздника.

— Ну, знаешь, сынок… — прошипел Виктор Игоревич, заливаясь краской, — Вот не ожидал я этого от тебя! Все вы мастера обвинять своих отцов! Конечно, вы лучше, вы честнее, умнее! А почему? Потому что росли в достатке, не заботились о пропитании, о том, где взять кусок хлеба, не мерзли в подворотнях в ожидании тепла! — он так увлёкся, что даже забыл о своем более чем сытом и обеспеченном детстве. Нет, теперь Казарин-старший выступал с позиции обделенных, движимый чувством ненависти к мажорам, у которых было все с самого рождения, просто так и ни за что.

— А ты мерз? В подворотнях? — заметно оживился Марк. Ведь глава семейства никогда не рассказывал о таком, и сыну стало очень интересно, как же его отец справлялся с трудностями, будучи маленьким. Тем более непонятной стала для него реакция родителя, который, громко выругавшись, выбежал из комнаты, на прощанье яростно хлопнув дверью.