— Сержант Трой запишет ваши имена и адреса. В том числе отсутствующих. — Он поднял брови и кивнул Форчуну на стеклянный кабинет.
Лео отделился от группы, последовал за главным инспектором, сел за письменный стол и выпалил:
— Нет, это был не я!
— Вы опережаете мой вопрос, мистер Форчун.
— Никто из нас не знал про завещание. Мы все были ошарашены. В день, когда пришел поверенный, было пролито много слез. Но не все они были слезами благодарности.
— Вы проработали здесь…
— Дольше всех. Двадцать четыре года.
— Видимо, клиенты мистера Бринкли перешли к вам.
— Да. У него их было немного, но это народ отборный.
— Что вы имеете в виду?
— Очень богатые люди.
— Вы знаете кого-нибудь из них лично? Или общаетесь с ними только заочно?
— Конечно, с их счетами я знаком. Это наши главные клиенты, так что Деннису кто-то должен был помогать. Просто на всякий случай. Правда, Деннис никогда не болел.
— А другой партнер?
— Латам? — Лео искренне рассмеялся. — Он — ничтожество. Похоже, тесть купил ему этот бизнес, чтобы он не путался под ногами у жены. Он даже компьютером не умеет пользоваться.
— Что же он делает весь день?
— Курит, пьет, ходит по конторе, читает газеты. Надолго исчезает.
— И получает за это жалованье?
— Нет. Деньги ему дает Джильда — это его жена. Когда считает, что он их заслужил.
— А как насчет клиентов?
— У него их нет. Он унаследовал нескольких от старого Фоллона, но потом все его бросили. Некоторые перекочевали ко мне. Другие ушли вообще.
— А его доля в компании?
— Ее доля. Сорок девять процентов. — Он довольно улыбнулся, обнажив острые белые зубы. — Так что контрольный пакет у нас.
— Мне нужен его адрес и номер телефона.
Форчун начал писать и вдруг сказал:
— Кстати, в тот день, когда убили Денниса, я играл Дэвида Блисса в «Сенной лихорадке». — Он протянул Барнеби программку. — Амдрам. Помните?
— Да, — сказал Барнеби. Он вспомнил, что Калли играла в этой пьесе Джона Уэбстера
[117] в кембриджском «АДС». Мстительный Амдрам. Сцена, залитая светом.
— Почему вы спросили, куда мы выходили днем? В газетах писали, что Деннис умер в начале вечера.
— Все верно. Но аппарат, который его убил, был поврежден еще до его возвращения.
Слово «аппарат» заставило Форчуна захлопать глазами. Барнеби подробно описал, что случилось, но тут же пожалел об этом.
— О господи… Это же абсолютно… — Форчун позеленел и начал сползать с кресла.
Через пять минут двое полицейских оказались на улице. Проводили их не слишком радушно. Кто-то пригибал голову Форчуна к коленям, кто-то нес стакан воды, с укором глядя на главного инспектора.
Остальные сотрудники собрались вокруг Белинды. Красавица Белинда, недавно вышедшая замуж по любви и уже беременная, отбрасывая волосы, с жаром говорила о чьем-то нахальстве. Те, кто уже смерил неприязненным взглядом Барнеби, переключились на Троя.
— Можно подумать, что я предложил ей трахнуться на рабочем месте, — хмуро пробормотал сержант, стоя на тротуаре.
— А что ты ей предложил?
— Выпить по глоточку после работы. Что в этом ужасного? — Трой злобно пнул коробку из-под гамбургера. — Я думал, мы живем в двадцать первом веке.
— Этот век только начался.
— Мне следовало помнить свой гороскоп. — Трой, обожавший сваливать собственные ошибки на судьбу, начал развивать эту тему. — Морин читала его за завтраком. «Любое желание интимной близости на этой неделе обречено на провал».
— Может быть, это относилось только к ней?
— Нет. — Не поняв юмора, Трой продолжил: — Просто Орион в переходной фазе.
— Ты сам скоро очутишься в переходной фазе, если не перестанешь пинать эту чертову коробку.
Сидя в буфете, Барнеби ел чудесную мясную запеканку и морковь с оливковым маслом. Тут к нему подошел дежурный и сказал, что прибыла миссис Крудж.
— Трой, возьми ее на себя.
— Что, сэр?
— Позаботься о ней, устрой экскурсию по участку, потом отведи в мой кабинет и распорядись, чтобы ей принесли чаю. Как обычно.
Сержант посмотрел на жевавшего шефа, а потом на собственную тарелку. Сочный кусок пикши, картофельные крокеты и разварной горошек. Нет смысла просить поставить еду в духовку. Как только он выйдет из-за стола, ее слопают. Ничего странного, что он такой худой. Скоро вообще зачахнет. Они пожалеют, когда его не станет.
Барнеби закончил еду. Какое-то мгновение ему хотелось доесть рыбу Троя. Это желание было простительно, поскольку инспектор представил себе, что может лечь спать голодным. Такого в его жизни еще не случалось. Он быстро ушел из буфета, не дав воли жадности.
* * *
— Вы только посмотрите на это безобразие! — Миссис Крудж помахала в воздухе испачканными пальцами. — Этой тряпкой нельзя даже мышиную задницу вытереть!
— Прошу прощения. Спасибо, что пришли…
— Кстати, зачем вам понадобились мои отпечатки?
— Для исключения, — объяснил Барнеби. — Обычная…
— Никто не может в это поверить. Послушали бы вы людей на почте. Убийство… Это в Форбс-Эбботе!
Главный инспектор слышал такое не раз. В голосах людей неизменно звучали потрясение и злоба. Как будто их деревня была оазисом в пустыне зла, хранимым самим Всемогущим.
Сержант Трой сказал, что они хотят задать ей пару вопросов, и начал допрос, попросив миссис Крудж назвать ее крещеное имя.
— Я все рассказала людям, которые приходили в дом. И не собираюсь повторять эти ужасы.
— Не волнуйтесь, — сказал Барнеби. — Во-первых, не могли бы вы сказать мне, как долго вы служили у мистера Бринкли?
— С тех самых пор, как он переехал в деревню. Стало быть, больше двадцати лет. Да еще пять лет у них в конторе. После того, как у них уволилась уборщица.
— С ним было легко работать?
— Он был хорошим человеком. Очень аккуратным. И вежливым. Но чудаковатым.
— Что вы имеете в виду?
— Все вещи должны были лежать на своих местах. И составлять узор. Я должна была класть их на прежнее место. Стоило сдвинуть что-нибудь на четверть дюйма, как он это замечал. И даже разглаживал складки на подушках и шторах.
— Ничего себе!