Пусть это будет между нами - читать онлайн книгу. Автор: Тата Ефремова cтр.№ 57

— Я не знаю, — Леся покачала головой. — Мне очень жаль, Руслан Олегович, я потратила ваше время… Жизненные обстоятельства…

— В апреле — общероссийский конкурс исполнителей неоклассики. Призовой фонд на первые три места — шесть миллионов рублей.

— Я согласна, — быстро сказала Леся.

Низовцев кивнул. Надо полагать, другого ответа он не ожидал. Разговор их с Лесей затянулся надолго. Она уже и готова-то была на все, но Руслан долго, нудно и подробно разжевывал ей условия контракта.

— Правильно, — сказал Костя, когда Низовцев уехал в город. — Таким, как ты, творческим натурам, нужно все по полочкам разложить. А то подмахнешь, не глядя. Хотя я Руслана знаю, он честный человек. Честный, но строгий.

— Ты, если что, ко мне обращайся, — сказала Таня. — Я натура нетворческая, приземленная. Я в гастролях не разбираюсь. Я в деньгах разбираюсь. Петровский, вот скажи мне, почему? Почему наши клубы, мужской и женский, рано или поздно скатываются к товарно-денежным отношениям? Даже Леся скатилась! И вообще, я чувствую себя грязной и пыльной. Зачем тебе столько бумажных книг, Петровский? Сейчас у всех ридеры. Я вообще макулатуру не держу, все книги — в электронке.

— Напомню тебе, что мы не успели расставить все книги, потому что ты зачиталась, — мягко сказал Костя.

— Я читала «Плавание на Одуванчике». Любимая книжка была в детстве. Подаришь?

— Таня, где твоя логика?

— Моя логика хочет отправиться куда-нибудь летом на лодке. По нашей реке. От кэмпинга до кэмпинга, как раньше. Но я понимаю, что летом у Леси будут гастроли, а Андрей по уши влезет в работу. Ты вернешься к своему рабскому труду на благо человечества. Я, наверное, уеду. Ну а…

Таня замолчала. Костя сделал задумчивое лицо:

— А это мысль. Работа или нет, отдыхать нужно, я это недавно понял, вот совсем недавно. Да и лучший способ пережить зиму — это планировать что-нибудь веселое на лето. Кстати, Тань, книги я и сам могу расставить. Или домработницу попрошу. Забирай своего одуванчика.

— Нет уж, — Таня хмыкнула. — Домработница покидает, как попало, ты увязнешь, с твоей-то скрупулезностью. А я быстро расставлю. Больше зачитываться не буду. Даже каталог тебе составлю, даже книги проштампую. Где там ваш семейный экслибрис? Помнишь, ты показывал?

… Вечером Леся отправила сообщение Андрею. О, радость, он перезвонил с видео. Андрей редко так делал — он не любил говорить через камеру. Леся поправила волосы и ответила. И замерла, задержав дыхание, почувствовав, как тоскливо и тревожно сжалось в груди. На Лесю смотрела молодая женщина. Камера выхватывала обнаженные плечи с ниточками бретелек от пеньюара.

— Вы Олеся? — спросила женщина, улыбаясь ярко подкрашенными губами.

Леся почти сразу все поняла, тихо ответила:

— Да.

— Вы знаете, который час?

— Вы Лариса?

— Да, я Лариса, мама Маши, вашей ученицы. У вас роман с моим мужем. Был.

— Вы бывшая жена Андрея.

— Матери детей бывшими не бывают. Зачем вы звоните в такой поздний час?

— Я не звонила, вы позвонили мне.

— Андрей не может ответить. Он спит. Он очень устал. У нас был очень долгий разговор, и мы все решили.

— Что именно? — Леся с трудом разомкнула непослушные губы.

— А почему я должна перед вами отчитываться? — Лариса подняла брови точь-в-точь, как Виктория Дмитриевна, бабушка Мани. — Впрочем, Андрюша упоминал, что вы помогали ему с кофейней. Спасибо, от души. Что ж… Мы продаем здесь бизнес и уезжаем. Разве Андрей вам не сказал?

— Нет.

— Странно. Хотя, зная, как он устал… — Лариса повернулась и поменяла вид камеры.

Леся увидела Андрея, лежащего на двуспальной кровати. Он раскинулся на подушках, выгнувшись назад. Плечи его были обнажены, кадык дергался, покрытые щетиной щеки запали. Он спал.

— Пожалуйста, Леся, — Лариса переключила изображение на себя. — Примите это. Не беспокойте больше нас… Андрея. У нас болеет дочь, такое ощущение, что собирает все вирусы, и эта русская медицина… Нам предстоит переезд, привыкать будем друг к другу заново. Вы ведь интеллигентная…

Не в силах больше слушать, Леся нажала на кнопку отключения.

Андрей проснулся, когда за окном рассвело. Не сразу вспомнил, что случилось, а по привычке последних дней, стал перебирать в голове дела на сегодня. Голова думать отказывалась, по телу пробегала дрожь, очень неприятная, хотелось залезть под одеяло и свернуться в клубок. Угораздило же!

Он медленно сел, пошевелил языком во рту. Отвратительно. Горло словно железным ершиком продрали. Обнаружил, что раздет до пояса, нахмурился, потянулся за рубашкой, висящей на спинке стула. Вчера, поняв, что не в состоянии добраться домой, наглотался лекарств, выписанных Мане и заснул в гостевой у Синельниковых. Виктория Дмитриевна расщедрилась на теплое одеяло — знобило Андрея не по-детски. Таблетки и порошки немного подействовали, на ногах держаться он уже мог.

В ванной он ополоснул стаканчик из-под щеток, развел в нем порошок и выпил. Н-да. Такого с ним давно не было. Организм стрессанул, что ли? Дерьмово все это. Поездка откладывается, в ГИБДД с покупателем машины сходить сегодня не получится, и вообще. Что там Леся? Как прошло ее прослушивание? Пусть сколь угодно повторяет, что ей все равно — это ее шанс, Андрей чувствует. Нужно позвонить, поддержать, уговорить, если нужно. Костик уверял, что Низовцев — серьезный мужик. Ну раз с Петровским сдружился, то так и есть. Сейчас не до ревности, ни ему, ни Лесе. Вон он, вообще в доме бывшей ночует. Ну, Леся поймет, когда узнает, что он от дочки заразился.

Он вышел в коридор и пошел к Мане, пошатываясь на ходу. Ей все еще было плохо, но в отличие от него, она переносила инфекцию гораздо легче. Маняша спала. На тумбочке у кроватки стояли бутылочки с сиропами. Андрей поцеловал дочь в прохладный лобик, вышел в коридор. Где Лара? Где эта мать хреновая, которая, вместо того, чтобы с дочерью сидеть, шарахается от той, как от чумной?

Виктория Дмитриевна, встреченная Андреем в коридоре, тоже плохо себя чувствовала. Эпидемия какая-то.

— Такси хоть вызови, — хрипловато сказала она, пряча глаза, — сам за руль не садись. Ты еще на машине?

Андрей кивнул. Вчера он стал свидетелем очередного скандала в доме Синельниковых. Мать и отец инициативу дочери по разорению бывшего мужа и дележу дочери не одобряли. Они любили Маню, хоть и по-своему. Они подступали к Ларисе снова и снова. Та орала, что делает все ради семьи, и от Мани отказываться не собирается. Приведет бизнес в порядок и вернется. Когда, спрашивали родители, еще через четыре года?

— Ты от Машеньки? — спросила Виктория Дмитриевна. — Температура есть?

— Вроде нет, — ответил Андрей с сомнением — у него самого губы были как угли.

Он вернулся в гостевую, собрался. Беспокоил его один момент — снятая перед сном рубашка. Да, он заснул, словно в адское подземелье провалился — жарко, зябко, картинки, голоса над ухом. Но если б мог, и в туфлях бы лег, чтобы быть наготове — Лара пока не оставляла своих попыток его соблазнить. На какое-то время грипп стал его защитой. Ему пришлось провести в доме Синельниковых несколько вечеров, Лариса торговалась, как базарная баба. Чем дальше заходило дело, тем злее она становилась. Жадность и желание удержать около себя бывшего боролись внутри Лары, заставляя ее терять самообладание.