Эштон перекатился на спину, увлекая ее за собой.
— Не могу припомнить, чтобы у нас в роду были близнецы, — сказал он, поглаживая ее по спине. — А у вас?
— У Уэрлоков и Бонов близнецы не такая уж большая редкость. Поверь, со мной действительно все будет хорошо, я точно это знаю. Потому что мальчики нисколько за меня не тревожатся. Но все они хотят, чтобы дети родились в законном браке.
— Я рад, что они подтолкнули тебя к тому, чтобы ты пришла ко мне.
— И если в ближайшие недели все мы будем заняты подготовкой к свадьбе, то сейчас… — Пенелопа лукаво улыбнулась. — Сейчас мне не хотелось бы тратить время на разговоры. — Она прижалась к нему всем телом и тут же почувствовала, что он снова возбуждается.
— И я не хочу терять время. Я люблю тебя, Пенелопа, моя маленькая нимфа.
— А можно мне называть тебя моим красавцем сатиром?
— Только в том случае, если в природе существуют сатиры, верные своим нимфам до самой смерти.
— Я думаю, что теперь существуют.
Эштон засмеялся и поцеловал ее. Он верил, что всю жизнь будет дарить любовь своей Пенелопе — сколько бы лет они ни прожили вместе и сколько бы детей ни родили. Он начал с охоты за приданым, но нашел богатство, которое ни один мужчина не найдет в своем кошельке. «Любовь, — подумал он, снова отдаваясь на волю страсти. — Любовь — вот оно, истинное богатство!»