Большая перемена - читать онлайн книгу. Автор: Константин Харский cтр.№ 24

– Как же вы мне своего клиента отдали? – с улыбкой спросил Матвей. История, которую рассказывала ему Екатерина Владимировна, и интриговала, и пугала. Матвей хотел узнать, чем все кончилось. И Матвей чувствовал, как его пугает эта история. То ли он проникся теми чувствами, которые были у Екатерины Владимировны, то ли он почувствовал приближение чего-то, что было способно изменить его жизнь.

– Человек способен меняться. И отдать клиента новому сотруднику – та часть контракта, про которую я всегда знала. В конце концов, мне тоже все сотрудники дали по клиенту, когда я пришла на работу. Так что это можно рассматривать, как возврат долга. Дальше слушать будешь?

– Конечно!

– Мне было так тяжело, что я решила выпить. На столе стояла только водка. Сил не было встать и взять вино или что-то другое. Сказать по правде, я об этом не думала. Не думала про напиток, не думала про закуску. Просто взяла, налила в стакан и выпила. Потом еще. Потом заплакала. Но не так, когда рыдают и кричат в голос. Я просто сидела, абсолютно трезвая, кстати, и из глаз лились слезы. Сейчас я стала бы эти слезы собирать. У меня есть предположение, что это была водка. Так много слез из меня никогда не выливалось. А в этот момент я водку стаканом внутрь, а она слезами наружу. Сколько выпила, не знаю, была трезвая, как стекло. Наплакалась нормально. И в какой-то момент приняла решение – построю квартиру…

Екатерина Владимировна задумалась. Матвей увидел, что она куда-то унеслась в своих мыслях, и не стал отвлекать ее вопросом.

– Не так надо сказать. Если так сказать, то главное остается за сценой. Знаешь слово «конгруэнтно»?

– Да, в школе учился. Если в двух треугольниках три стороны одного соответственно конгруэнтны трем сторонам другого, то треугольники конгруэнтны.

– Сильно сказано. Я про другую конгруэнтность. Про конгруэнтность в человеческом общении. Я бы сказала, в послании, которое идет от одного человека к другому.

– Не, не знаю.

– Когда ты говоришь что-то важное и хочешь, чтобы до получателя это дошло, и говоришь согласованно всем своим существом, то если твое сообщение конгруэнтно, тот, к кому оно обращено, поймет и сделает как надо. Понятно?

– Да вроде я всегда так говорю.

– Конгруэнтность в общении – штука редкая. И если к своим двадцати пяти годам ты и был пару раз конгруэнтен, то один из них, когда одной девчонке сказал «я люблю тебя», и она поверила и согласилась выйти замуж. Вот ты сидишь, слушаешь меня. Тебе интересно. Я это вижу. Но иногда тебе в голову приходят другие мысли, не связанные с нашим разговором. Ты на них отвлекаешься. Твой интерес уменьшается. Не потому, что стало не интересно, потому, что отвлекся. В момент отвлечения твоя конгруэнтность снижается, потом снова возрастает. Я могу спросить тебя, интересно ли тебе, и ты ответишь. И ответ твой будет более или менее конгруэнтен. Если в момент ответа у тебя не будет других мыслей, если всем своим существом ты скажешь «да, интересно» или «нет, не интересно», ответ будет конгруэнтен.

– Это что-то, что касается честности?

– Да, но честность тут не главное. Тут главное – целостность послания. Смотри, если я сейчас попрошу тебя дать слово, что ты завтра сделаешь продажу более чем на пять тысяч долларов и ты пообещаешь, то твое обещание будет или конгруэнтным, или нам не о чем тут говорить. Твое конгруэнтное обещание не может быть честным или не честным, потому что его честность станет понятна через сутки. Но ты это обещание скажешь всем своим существом. И тогда это будет конгруэнтно. И ты, и все вокруг будут знать, что ты это сделаешь. Места сомнению не останется, если ты сделаешь это конгруэнтно.

– Это что-то из серии «не говори „собираюсь“, а делай»?

– Да оставь ты свои шаблоны. Не надо слова собеседника втискивать в то, что ты уже знаешь. Что ты будешь делать, если слышишь что-то совершенно новое и невпихуемое?

– Я хочу понять.

– Я хочу, чтобы ты понял, и поэтому все еще здесь!

– Спасибо вам за это.

– Иди в жопу со своей вежливостью!

– Извините.

– А теперь давай разберем. Когда я сказала, что хочу, чтобы ты понял, и поэтому я здесь, ты мне поверил?

– Да, конечно.

– Почему ты мне поверил?

– Вы сказали это уверенным тоном…

– Так… дальше…

– У вас был такой взгляд…

– Какой?

– Вы сами верили, что это так.

– Верила и сейчас верю. Что еще?

– Вы так вперед подались, что если бы мне вздумалось сказать «не верю», я бы получил по голове.

– Красавчик. Ты и так получил по голове этим конгруэнтным посланием, поэтому второй раз и физически уже не надо бить. Ты должен знать, что я была в этом послании не только конгруэнтна, но и честна с тобой.

– Конгруэнтность – это убедительность. А убедительность возникает из того, что говорящий верит в то, что говорит?

– И да, и нет. Убедительность в конгруэнтном общении – непременный результат. Если послание не было убедительным, то, значит, оно не было конгруэнтным. Чтобы быть конгруэнтным, надо верить в то, что ты говоришь. Мы можем искренне заблуждаться. Тогда то, что мы говорим, не правда, не честно. Но в момент сообщения мы этого не знаем, так как искренне заблуждаемся. И наше послание может быть конгруэнтным.

– Я так один экзамен сдал!

– Ну-ка, расскажи.

– Да там особо нечего рассказывать. Пришел на экзамен по механике. Это даже не экзамен, а зачет был. Взял билет. Сел готовиться, и показалось мне, что я знаю, что надо отвечать. А зачет принимали двое: профессор, ужасный педант и перфекционист, и его помощница, аспирантка лет двадцати пяти. Я пошел к ней. Сел. Отвечаю. Она послушала и говорит такая: «Вы все правильно говорите, но отвечаете не на тот вопрос, который у вас в билете». Я думаю, вот дура, растерялась, наверное, первый зачет принимает в своей жизни. Я ей так и говорю. «Вы не волнуйтесь, мол, дышите ровно, первый раз зачет принимать – это ответственное дело, и, если хотите, я вам вопрос заново прочитаю, медленно, и ответ еще раз скажу». Она как-то сжалась вся. Посмотрела на профессора, а тот в этот момент яростно справедливость восстанавливал со своим студентом. Эта, моя, посмотрела на меня и говорит: «Зачет». Взяла зачетку и там поставила отметку. Я вышел в коридор и говорю всем: «Садитесь к девчонке, дура-дурой, поплыла. Волнуется, хрен знает, разбирается ли она в механике вообще». Потом что-то стало меня беспокоить. Так сказать. Я взял учебник и понял. Я не на тот вопрос отвечал. У меня будто затмение было. А теперь затмение закончилось. Стало так стыдно. Я открываю дверь, иду к этой девушке, экзаменатору, а она видит меня и как будто за парту спрятаться хочет. Я подхожу и говорю: «Вы знаете, я сейчас понял, что вы правы, я не на тот вопрос вам ответил. Извините. Что я должен сделать?» Она: «Ничего, идите, хорошо, а то я подумала, вы такой нахал».