Настоящие мемуары гейши - читать онлайн книгу. Автор: Ренд Браун, Минеко Ивасаки cтр.№ 27

Девятого января, в свой день рождения, он пришел в Ивасаки окия, и Старая Меани торжественно вручила ему свой подарок – долгожданную энциклопедию. Масаюки был на седьмом небе от счастья. Мы могли часами сидеть в домике для гостей, листая заполненные описаниями всяческих интересных вещей страницы книги.

Обыкновенно японская приемная включает в себя альков, называемый токонома и всегда красиво украшенный. Как правило, украшение состоит из свитка с изображением сезонных мотивов и живописно составленной икебаны в подходящей вазе. Я до сих пор помню свиток, висевший в токонома в тот день. На нем была новогодняя картинка – первые лучи восходящего из-за гор утреннего солнца. Подушки, на которых мы сидели, были обтянуты мягким коричневым полотном. Летом же их всегда обтягивали прохладным голубым шелком.

Шесть дней спустя, приблизительно в одиннадцать утра, зазвонил телефон. Как только я услышала звонок, у меня появилось нехорошее предчувствие. Откуда-то я знала, что случилось что-то очень плохое. Позвонил мой отец и сообщил, что Масаюки пропал. Этим утром он ушел в магазин, чтобы купить тофу на завтрак, и до сих пор не вернулся. Поиски продолжались уже несколько часов, но результата все еще не было.

В это время Яэко присутствовала на ленче, организованном для нескольких иностранных консулов в «Нётэй» – изысканном ресторане, имеющем четырехсотлетнюю историю, около Нана-зендзи. Я сообщила отцу, где она, и мы вместе с Томико и Кунико помчались домой.

Когда мы прибыли на место, вся округа была заполнена большим количеством полицейских и пожарных, обыскивающих канал. Полицейские уже обнаружили следы ногтей на его крутом берегу. Галька вокруг этого места была раскидана. Из всего этого власти заключили, что Масаюки упал в канал. Несмотря на то что тело так и не было найдено, они пришли к выводу, что Масаюки утонул: вода была настолько холодной, что никто не выдержал бы в ней и нескольких минут.

Мое сердце остановилось. Я не могла поверить в происходящее. Тот самый канал, который давал нам моллюсков для мисо-супа, тот самый канал, на берегах которого пышно цвела сакура, тот самый канал, который защищал наш дом от остального мира. Он поглотил моего друга. Больше чем друга. Моего племянника. Я оцепенела от ужаса.

Родители пребывали в шоковом состоянии. Отец очень любил внука, и я не могла смотреть в его полное боли лицо. Мне очень хотелось его утешить, но я больше не была его дочерью. Я видела своих родителей впервые за два года, впервые после того дня, как в зале суда я провозгласила, что хочу быть Ивасаки, а не Танака. Меня охватило странное чувство. Я совсем растерялась и не знала, что должна делать. На мгновение мне захотелось умереть вместо Масаюки.

Яэко вернулась домой только после того, как закончился ленч. До сих пор я не могу понять, как она могла продолжать сидеть в ресторане, есть блюда и вести умные разговоры, уже зная, что ее сын пропал. Я хорошо знакома с тем залом, в котором она была. Его окна выходят в сад. В саду есть небольшое озеро, в него впадают несколько ручьев. Эти ручьи текут из канала, отнявшего жизнь у ее сына.

Яэко явилась приблизительно в три часа. Она ткнула в меня пальцем и завопила, как ненормальная:

– Это ты должна была умереть! Это должна была быть ты, ты – мерзкое ничтожество! А не мой Масаюки!

В тот момент я была полностью с ней согласна. Как же мне хотелось поменять свою жизнь на жизнь Масаюки. Сестра обвиняла во всем моих родителей. Да они и сами винили во всем себя. Это было ужасно.

Я старалась быть сильной. Мне казалось, что именно этого ждет от меня мой отец. Он бы не хотел, чтобы я позорно плакала. И тетушка Оима тоже. Они оба предпочли бы, чтобы я полностью владела собой. Так что я решила сдерживать свои эмоции, чтобы не уронить честь обеих семей одновременно.

Мне было необходимо быть сильной.

Вернувшись в окия, я не позволила себе спрятаться под защиту шкафа.

Тело Масаюки нашли неделю спустя. Течением его вынесло в реку бассейна Киото и понесло на юг к Фушими. Мы, как принято, выстояли бессменную вахту у его тела и похоронили.

Городские власти поставили зеленый забор по всей длине набережной канала.

Это было мое первое столкновение со смертью.

И один из последних визитов в дом моих родителей. Ненависть Яэко ко мне усиливалась. Теперь, каждый раз сталкиваясь со мной, она шипела: «Это ты должна была умереть». Я сохранила энциклопедию. Каждая ее страница словно хранила следы пальцев Масаюки. Внезапно меня заинтересовала смерть. «Что случается, когда умираешь? Где теперь Масаюки? Существует ли путь, по которому и я могу туда попасть?», – думала я все время. Я была так занята этими мыслями, что забросила уроки. В конце концов я начала расспрашивать об этом всех пожилых соседей. Они были ближе к смерти, чем молодые. Может, кто-нибудь из них мог мне ответить на мои вопросы.

Я спросила и у продавца овощей, и у дядюшки Хори, учителя каллиграфии, и у мистера Номуры, садовника, и у оператора котельной, и у мистера Суганэ, работника прачечной. Спрашивала у всех, кого только можно, но никто не мог дать мне исчерпывающий ответ. Я не знала, куда и к кому можно еще обратиться.

Между тем наступила весна, а вместе с ней приближались вступительные экзамены. Старая Меани хотела, чтобы я поступила в престижную школу, при Женском колледже Киото, но я не могла ни на чем сосредоточиться. В итоге я поступила в обычную школу для подростков, находившуюся рядом с домом.

Яэко была так зла на моих родителей, что не хотела, чтобы ее старший сын Мамору продолжал у них жить. Однако она оказалась слишком эгоистичной и безответственной, чтобы найти подходящий дом или отдельную квартиру, где она могла бы жить вместе с сыном. Она настояла на том, чтобы привести мальчика в окия.

Это был не первый раз, когда Яэко нарушала правила. Она всегда презирала их. Уже одно ее присутствие в окия было вопиющим нарушением правил. Проживать в окия было позволено только атотори и молодым гейко, связанным контрактом. Яэко не была ни тем, ни другим. Возможно, моей сестре нравилось думать, что она Ивасаки, но ее развод не был официальным, и она все еще носила фамилию Уэхара. Она разорвала свой контракт с окия, когда вышла замуж. В любом случае, у нее не имелось ни малейшего права жить в Ивасаки окия. Одного этого было достаточно, но существовало еще правило, запрещающее возвращаться в окия тем, кто однажды его покинул.

Яэко проигнорировала протесты тетушки Оима и Старой Меани. Она перевезла Мамору в окия и продолжала презирать правила. Она даже приводила в окия своих мужчин. Однажды утром, еще полусонная, я пошла в ванную и наткнулась на какого-то мужчину, которого ночью привела Яэко. Я закричала. В доме поднялась суматоха.

Такое поведение было типичным для моей сестры.

Присутствие мужчины в окия считалось дурным тоном, потому что это могло бросить тень на целомудрие самого окия и всех его обитательниц. Ничто не оставалось незамеченным в Гион Кобу. Тетушка Оима всегда была крайне недовольна, если в доме находился мужчина. Если же по какой-то причине в доме все-таки оставался мужчина, даже если он был чей-то родственник, тетушка заставляла его дождаться ленча, прежде чем покинуть дом, чтобы никто не видел его выходящим утром из дверей окия и не подумал чего-нибудь плохого.