— Что? — тоже невольно шепотом ответил Егор.
— Мне кажется, дело здесь в черных перчатках. Под ними скрывается какая-то тайна.
— Под перчатками?
— Да. Вот бы незаметно их снять.
— А как ты их незаметно снимешь?
— Никак, — вздохнула Ася.
Егор на миг задумался. И тут же придумал, как можно снять перчатки.
— У вас снотворное осталось? — деловито осведомился он.
— Да, осталось.
— Тащи.
— Зачем?
— Тащи. Увидишь.
Девочка принесла упаковку бутамидола.
— А открытая бутылка пива есть? Ася заглянула в холодильник:
— Есть. Только не бутылка, а банка.
— Потянет. Давай сюда.
— Держи. Но я не пони... Егор перебил:
— Сейчас поймешь!
Он кинул в банку две таблетки снотворного. Зашипев, таблетки полностью растворились в пиве.
Егора распирало от гордости.
— Клево, да? — хвастливо сказал он. — Она выпьет пиво и отрубится. А ты снимешь с нее перчатки.
В глазах у девочки зажглись сердитые огоньки:
— Да ты с ума сошел!
— А что такого? — искренне удивился Егор.
— Чтобы я своей маме подсовывала пиво со снотворным? Да никогда в жизни!..
Егор даже рассердился. Ну девчонки, блин! Никакой логики у них нет.
— Ты же сама сказала: «Это не моя мама!»
— Я сказала: кажется, не моя.
— Ты не говорила «кажется».
— Нет, говорила.
— Нет, не говорила.
— Говорила!
— Не говорила!
Неизвестно, как долго бы продолжался их спор, если б в прихожей не хлопнула дверь.
— Ой, мама пришла... — Ася повысила голос: — Мам, это ты?!
— Да, я, доченька.
— У нас гости.
На кухне появилась коренастая и широкоплечая женщина.
— Здрасте, — поздоровался с ней Егор.
— Познакомься, мама, — сказала Ася. — Это Никита.
—Очень приятно. А меня зовут Галина Сергеевна. — Женщина взглянула на Асю. — Ты кормила своего гостя?
— Да, мы ели ананас.
— Молодцы. — Женщина вдруг страдальчески сморщилась, поднеся руки к вискам. — Голова прямо раскалывается. Пойду, пожалуй, прилягу. — И, ненароком прихватив со стола банку с пивом, Галина Сергеевна ушла.
— Вот видишь, что ты наделал, — накинулась на Егора Ася. — Сейчас она выпьет пиво и уснет.
— Ну и пускай поспит. Голова болеть перестанет.
Некоторое время спустя из комнаты донесся храп.
Егор поднялся со стула:
— Идем.
— Куда?
— Снимем с нее перчатки.
— Ой, нет, — испугалась Ася. — Не надо.
— Надо. — Егор решительно вышел из кухни.
За ним нерешительно вышла Ася. Они осторожно заглянули в комнату. Галина Сергеевна спала, лежа на диване.
— Мама, — позвала Ася.
— Хр-р-р...
Ребята на цыпочках подкрались к дивану.
— Снимай перчатки, — распорядился Егор.
Ася начала стягивать перчатки с материных рук. Ее собственные руки дрожали... Когда дело было сделано, девочка потрясенно ахнула.
Ожогов на руках у Галины Сергеевны не было и в помине. Зато была ярко-синяя татуировка на левом запястье: «Боря + Надя = дружба».
— Это не моя мама, — прошептала Ася, глядя широко раскрытыми глазами на грубые, явно мужские руки.
— Совершенно верно, дорогая, — вдруг ответила «мама» мужским голосом. — Я не твоя мама.
Глава XVII. ЖУРНАЛИСТСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ
— Кто вы такой?! — Егор сжал кулаки. Он был готов к драке. Незнакомец же был настроен вполне миролюбиво.
— Борис Алексеевич Врунский, — спокойно представился он. — Журналист.
— А где моя мама? — дрожащим голосом спросила Ася. — Вы ее убили?!
Врунский рассмеялся:
— Да почему убил? С ней все в порядке. Она в тюрьме.
Голос у Аси задрожал еще сильнее:
— В к-какой т-тюрьме?
— В спецтюрьме под Вологдой. Сейчас я вам все объясню, ребята. Только сначала приведу себя в порядок.
Врунский сходил в ванную, смыл с лица грим, снял парик и накладные ресницы. И через минуту перед Асей и Егором предстал самый настоящий мужчина с лысой, как бильярдный шар, головой.
Закурив папиросу, он сказал Егору:
— С пивом это ты ловко придумал. Молоток. Если б я не слышал весь разговор из прихожей, то, пожалуй, попался бы на твою удочку.
Егор настороженно молчал.
— Ладненько, приступим к объяснениям. — Врунский посмотрел на Асю. — Как ты думаешь, Ася, почему мы с твоей матерью так похожи?
— Не знаю, — напряженно ответила девочка.
— Да потому, что Галя моя сестра. Разве она тебе ничего не рассказывала про своего брата-близнеца?
Вид Аси мгновенно изменился. От ее напряженности не осталось и следа.
— Ой, — всплеснула она руками. — Вы — дядя Боря?!
— Он самый!
Ася засияла, словно елочная игрушка.
— А мама вас так искала! Так искала! Она во все архивы запросы посылала. — Ася повернулась к Егору: — Никита, представляешь — это мой дядя Боря! Они с мамой воспитывались в детском доме. А потом судьба их разлучила. — Ася вновь взглянула на Врунского. — Дядя Боря, а почему в архивах о вас нет никаких сведений?
— Сведения есть. Просто после усыновления я получил фамилию приемных родителей. Отсюда и путаница. Кстати говоря, я тоже посылал запросы в разные архивы, пытаясь найти Галю. Но безуспешно.
— Потому что мама три раза замуж выходила, — пояснила девочка. — И все три раза меняла фамилию.
— Ясненько... Ну что ж, теперь, думаю, надо объяснить, почему я здесь, а Галина — в тюрьме.
— Да, дядь Борь, объясните, пожалуйста, — попросила Ася.
Врунский стал объяснять:
— Все началось с того, что я поступил в Московский государственный университет. На факультет журналистики. С отличием окончил его и пошел работать в газету. Но вскоре понял, что мне не хочется писать ни о политике, ни о культуре, ни об экономике. А тянет заниматься исключительно криминальными темами. И я перешел в отдел уголовной хроники. Но и этого мне показалось мало. Я начал сам проводить расследования. Стал журналистом-детективом...