Звёздный наследник - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Гетманский cтр.№ 54

Естественно, в условиях Земли мы ставили подобные опыты всего несколько раз и лишь для того, чтобы убедиться в точности теоретических расчетов. Более длительные и серьезные эксперименты мы проводили в Космосе, находясь на борту нашего звездолета.

Ты уже понял, что все, связанное с нашей работой, было чертовски опасно. И для нас, и для Земли. Ведь если, например, „Ланцелотту“ задать координаты центра какой-нибудь белой, желтой или красной звезды и развернуть окно в пределах Солнечной системы…

Появится еще одно солнце в нашей планетарной системе. Все сгорит, Дэн! И не только это — нарушится физическое равновесие системы, планеты притянутся к новой звезде… Да что говорить, это даже не катастрофа — конец всему!»

Уокер вдруг прервался, остро посмотрел на меня и произнес бесцветным голосом:

«Это функция „Окно“, Дэн. Четвертый сенсор справа. Как задавать координаты цели-региона, ты узнаешь немного позже. — Значительно помолчал и продолжил. — Но я отвлекся…

Итак, Рочерс мог делать пространственные коридоры. Существенным ограничением возможностей „Ланцелотта“ являлось то, что радиус его действия не превышал тысячи световых лет. Находясь на Земле или даже на значительном удалении от нее, мы не могли вышагнуть за пределы Млечного пути. А твой отец хотел выходить из Солнечной системы в другие галактики, переплюнуть в дальности проникновения в просторы Вселенной разведчиков Дальнего Космоса, делая всего один шаг.

И достигнуть края, если он есть. Или того рубежа, за которым скрываются великие тайны мироздания.

Он почему-то верил в то, что во Вселенной есть подобный рубеж, Дэн!

И он изо всех сил добивался расширения возможностей „Ланцелотта“. Он проводил тысячи опытов, и все они были связаны с организацией пространственных „коридоров“ в разных регионах Галактики. Он считал, что свойства пространства в центре Млечного пути и на его периферии различны. Использование этого различия для достижения успеха было стержнем его идеи. И это определяло всю трудность и длительность нашей работы.

Мы носились на звездолете по всей Галактике — и в режиме линейного перемещения, и в гиперпространстве — и везде дырявили и дырявили несчастную Вселенную. Это не глупость и не сумасшествие. Такова была специфика решения поставленной задачи: сотни, тысячи „дыр“.

Тот самый случай, когда количество должно было перерасти в качество.

Но добиться нового качества нам так и не удалось. Месяцы и месяцы экспериментов, ночи без сна, сутки без отдыха, наплевательство на режим, болезнь и усталость, изощреннейшие схемы построения экспериментов — ничто не помогало.

Я начал приходить в отчаяние и все чаще со страхом смотрел на твоего отца. Он находился в состоянии той крайней сосредоточенности и устремленности к одной цели, которое очень часто наводит на мысль о душевном нездоровье. Мне казалось, что все возможности уже исчерпаны, мы действительно сделали, что могли. Я говорил ему об этом — он не хотел и слушать.

И изнемогал — от приступов своей странной болезни, от неподъемной тяжести возложенной на себя работы.

Завершение истории было неожиданным. В одном из экспериментов мы не смогли закрыть „дыру“ в пространстве…

В тот день после недельного путешествия мы вышли из гиперпространства на краю Галактики, в одном посещаемом, но почти неосвоенном секторе. Как обычно, нам предстояло провести серию „экспериментов“, которая начиналась образованием „дыры“.

Не знаю почему, но Рочерс вдруг изменил своему обычному правилу задавать такие координаты дальнего конца пространственного „коридора“, чтобы „дыра“ находилась вдали от звезд. Он составил график эксперимента так, что „коридор“ должен был протянуться к какому-то совершенно незнакомому желтому светилу и буквально уткнуться в его планетарную систему.

Зачем ему это было нужно — не знаю. Наверно, для разнообразия. Мы ничем не рисковали. Нам вряд ли что-нибудь угрожало: мы были мобильны, сидели в звездолете. В худшем случае нас ожидали две вещи: узреть либо неприглядный ландшафт какой-нибудь мертвой планеты, либо — ее внутренности.

После подготовки „Ланцелотта“ к работе и включения функции „Окно“ недалеко от нас в космосе развернулась пространственная „дыра“.

Мы взглянули в нее и обмерли.

„Дыра“ выходила на „живую“ планету.

Здесь я должен кое-что пояснить, Дэн. Я и твой отец никогда не были звездными путешественниками, всю жизнь проторчали на Земле. Другие миры, населенные живыми существами, мы никогда не видели в реалии — только на экранах телевизоров. Тем более никогда не примеряли на себя роли первооткрывателей подобных миров. И вдруг…

На этой планете никто из землян еще не был. В каталоге освоенных звездных систем желтое светило, к которому мы протянули наш „коридор“, не значилось. И именно поэтому мы с восторгом пионеров Космоса смотрели на то, что открылось нашим взорам.

Планета была покрыта обширными водными пространствами и густой зеленой растительностью. Это уже, как ты понимаешь, было необычно и включало нашу находку в число редких открытий. Но главное — на обращенном к нам полушарии мы обнаружили странное красно-коричневое пятно. Оно было похоже на огромное озеро или маленькое море, если бы не его странный, какой-то пугающий цвет.

Мы включили видеотелескопы и хорошенько рассмотрели пятно в упор на экране внешнего обзора. Оно оказалось не озером или морем, а огромным живым организмом. Скопищем бурлящей протоплазмы терракотового цвета…»

Какая-то зыбкая тень пронеслась в моем мозгу при этих словах. Я остановил воспроизведение записи, тряхнул головой и, вопреки удовлетворенности наступающим отрезвлением, отхлебнул из бутылки.

Терракотовая протоплазма…

Из глубин моего полупьяного существа появился Дэнни-дурак и серьезным тоном подсказал:

— Это прототип энергетической биоплазмы на Горо-2. Даже не прототип, а отец родной. Все пошло оттуда. С планеты, которую открыли Уокер и твой отец.

— О, черт! — выпучил я глаза и снова включил видеозапись.

«Скажу честно, Дэн, — продолжал Уокер. — После того, как первые восторги и удивление оставили нас, это море протоплазмы нам не понравилось. От него исходили какие-то зловещие волны…

Может быть, ты знаешь подобное ощущение: когда знакомишься с человеком определенного типа, тебе становится не по себе, ты маешься невнятным ощущением опасности, тревоги, тебе хочется уйти, прервать контакт.

То же самое происходило и с нами, когда мы смотрели на живое море плоти. Только было это ощущение раз в десять сильнее. А ведь оно находилось не менее чем в сотне тысяч километров от нас…

Всего пять минут мы пялились в „окно“, и этого нам хватило с лихвой.

— Ты же не хочешь приземляться, Дэниел? — спросил я.

— Нет, Джеймс, — ответил он, не отрывая встревоженного взгляда от неведомого существа. — Нет. — Потом поднял на меня глаза. И я понял, что он не хочет показать мне охватившую его тревогу. — Давай закрывать „дыру“. — И решительно подал „Ланцелотту“ команду.