Гоголь в жизни - читать онлайн книгу. Автор: Викентий Вересаев cтр.№ 131

Здоровье мое стало плоховато; и Копп и Жуковский шлют меня из Франкфурта, говоря, что это мне единственное средство. Нервическое тревожное беспокойство и разные признаки совершенного расклеения во всем теле пугают меня самого. Еду, а куда и сам не знаю. Охоты к путешествию нет никакой. Беру дорогу в Париж. Самого Парижа я не люблю, но меня веселит в нем встреча с близкими душе моей людьми, которые в нем теперь пребывают, а именно: с графинями Виельгорскими и гр. А. П. Толстым.

Гоголь – Н. М. Языкову, 15 янв. 1845 г., из Франкфурта. Письма, III, 18.

Гоголя нет с нами. Он отправился в Париж, приглашенный туда Толстыми и Виельгорскими. Я сам его послал туда, ибо у него начинали колобродить нервы, и сам Копп (немецкий профессор) прописал ему Париж как спасительное средство… Вам бы надобно о нем позаботиться у царя и царицы. Ему необходимо надобно иметь что-нибудь верное в год. Сочинения ему мало дают, и он в беспрестанной зависимости от завтрашнего дня. Подумайте об этом; вы лучше других можете характеризовать Гоголя с его настоящей, лучшей стороны.

В. А. Жуковский – А. О. Смирновой, 4/16 янв. 1845 г. Рус. Арх., 1871, 1858.

Я во Фpaнкфypтe совсем не соскучился, но выехал единственно потому, чтоб переносить болезненное и лихорадочное состояние, которого продолжительности я опасался. А наслаждений у меня много было там, внутренних и тихих, которые были достаточны разлить спокойствие на весь день.

Гоголь – В. А. Жуковскому, 22 янв. 1845 г., из Парижа. Письма, III, 19.

2 февр. 1845 года. – Известие от Шевырева, что я избран в почетные (члены Московского университета). Принц Ольденбургский, герцог Лейхтенбергский, Остроградский, Штруве, Востоков и Гоголь. Назначение последнего вопреки мнению аристократов и, может быть, правительства.

М. П. Погодин. Дневник. Барсуков, VIII, 87.

Дорога мне сделала добро; но в Париже я как-то вновь расклеился… Время идет бестолково и никак не устраивается, и я рад бы в здешнее длинное утро сделать хотя вполовину против того, что делывал в короткое утро во Франкфурте, хотя занятия были не те, какие замышлял.

Гоголь – В. А. Жуковскому, 22 янв. 1845 г., из Парижа. Письма, III, 19.

Париж или лучше – воздух Парижа, или лучше – испарения воздуха парижских обитателей, пребывающие здесь на место воздуха, помогли мне немного и даже вновь расстроили приобретенное переездом и дорогою, которая одна бывает для меня действительнее всяких пользований. С Виельгорскими я видался мало и на несколько минут. Они погрузились в парижский свет, который исследывают любопытно, чему я, впрочем, очень рад. Рассеяние им необходимо нужно… Я провел эти три недели совершенным монастырем, в редкий день не бывал в нашей церкви и был сподоблен богом, и среди глупейших минут душевного состояния, вкусить небесные и сладкие минуты. Здоровье мое слабеет, и не хватает сил для занятий.

Гоголь – А. О. Смирновой, 24 февр. (?) (по нов. ст.) 1845 г., из Парижа. Письма, III, 23.

Какое же Гоголю нужно споможение, когда он беспрестанно назначает пожертвования в пользу студентов и т. п.?

Я. К… Грот – П. А. Плетневу, 28 февр. 1845 г., из Гельсингфорса. Переписка Грота с Плетневым, II, 412.

Гоголя пожертвование есть фантазия. Оказалось, что денег в сборе никаких нет.

П. А. Плетнев – Я. К. Гроту, 7 марта 1845 г., из Петербурга. Там же, 415.

Приехал я (во Франкфурт) благополучно. Несмотря на хворость мою и на дорогу, не очень завидную, и на три ночи с четырьмя днями, проведенными в дилижансе, я не изнурился, и временами было так на душе легко, как будто бы ангелы пели, меня сопровождая… Хотя можно сказать, что до Франкфурта добрался один только нос мой да несколько костей, связанных на живую нитку жиденькими мускулами, но дух бодр.

Гоголь – графиням Л. К. и А. М. Виельгорским, 5 марта 1845 г., из Франкфурта. Письма, III, 29.

Дорогой из Парижа во Франкфурт я опять чуствовал себя хорошо, а приехавши во Франкфурт – дурно… Мое здоровье так плохо, как я давно не помню.

Гоголь – Н. Н. Шереметевой, из Франкфурта. Письма, III, 28.

Гоголь жил у Жуковского во Франкфурте, был болен и тяготился расходами, которые ему причинял. Жуковскому он был нужен, потому что отлично знал греческий язык (?), помогал ему в «Илиаде» («Одиссее»). Жуковский просил меня сказать вел. княгине Марии Николаевне, чтоб она передала его просьбу государю. Она родила преждевременно, позабыла мою просьбу и сказала: «Скажите сами государю». На вечере я сказала государыне, что собираюсь просить государя, она мне отвечала: «Он приходит сюда, чтоб отдохнуть. Вы знаете, он не любит, когда с ним говорят о делах. Если он будет в добром настроении, я вам сделаю знак, и вы сможете передать свою просьбу». Он пришел в хорошем расположении и сказал: «Газета «des Debats» печатает глупости. Следовательно, я поступаю правильно». Я ему сообщила поручение Жуковского, он отвечал: «Вы знаете, что пенсии назначаются капитальным трудам, а я не знаю, удостаивается ли повесть «Тарантас». Я заметила, что «Тарантас» – сочинение Соллогуба, а «Мертвые души» – большой роман. «Ну, так я его прочту, потому что позабыл «Ревизора» и «Разъезд»».

А. О. Смирнова. Автобиография, 296.

Я напомнила государю о Гоголе, он был благосклонен. «У него есть много таланту драматического, но я не прощаю ему выражения и обороты слишком грубые и низкие». – «Читали вы «Мертвые души»?» – спросила я. «Да разве они его? Я думал, что это Соллогуба». Я советовала их прочесть и заметить те страницы, где выражается глубокое чувство народности и патриотизма.

А. О. Смирнова. Дневник, 11 марта 1845 г. А. О. Смирнова. Записки, стр. 283.

В воскресенье на обычном вечере Орлов (шеф жандармов) напустился на меня и грубым, громким голосом сказал мне: «Как вы смели беспокоить государя, и с каких пор вы – русский меценат?» Я отвечала: «С тех пор, как императрица мне мигнет, чтобы я адресовалась к императору, и с тех пор, как я читала произведения Гоголя, которых вы не знаете, потому что вы грубый неуч и книг не читаете, кроме гнусных сплетен ваших голубых штанов». За словом я не лазила в карман. Государь обхватил меня рукой и сказал Орлову: «Я один виноват, потому что не сказал тебе, Алеша, что Гоголю следует пенсия». За ужином Орлов заговаривал со мной, но тщетно. Мы оставались с ним навсегда в разладе. Я посылала за Плетневым, мы сочинили письмо к Уварову и запросили шесть тысяч рублей ассигн. Плетнев говорил, что всегда дают половину, у нас уже такой обычай.

А. О. Смирнова. Автобиография, 296.

Смирнова поймала на балу Орлова и объявила ему волю государя. «Что это за Гоголь?» – спросил Орлов. «Стыдитесь, граф, что вы русский и не знаете, кто такой Гоголь». – «Что за охота вам хлопотать об этих голых поэтах!» – возразил Орлов.

Н. И. Лорер со слов А. О. Смирновой. Н. И. Лорер. Записки. Каторга и ссылка, кн. 4 (65). 1930. Отд. I, стр. 40.