Женщина в голубом - читать онлайн книгу. Автор: Инна Бачинская cтр.№ 14

Речицкий наконец уснул на диване на полуфразе. До драки, к счастью, не дошло, и Яков перевел дух.

Кирилл задумал фуршет, но народ воспротивился – к чему это кокетство, надо быть проще, – придвинул столы к дивану и принес из кухни табуреты.

Дипломированный фотограф и лауреат Иван Денисенко наперегонки с золотым пером местной бульварной прессы Лешей Добродеевым произносили тосты. Пили за любовь и дружбу, за творчество, за прекрасных дам. Неутомимый Леша затеял викторину насчет того, кто как напивается.

– Как напивается плотник? – кричал разгоряченный журналист, протыкая вилкой воздух.

– В доску! – кричал в ответ Иван Денисенко.

– Стекольщик?

– Вдребезги! – после небольшой заминки выкрикнул Иван.

– Молоток! Сапожник?

– В стельку! – угадал Яков.

– Электрик?

– В отключку!

– Математик?

Наступила пауза. Никто не знал, как напивается математик.

Добродеев кивнул Монаху: давай, мол, подмогни.

– Должно быть, в ноль, – предположил Монах.

– Правильно! Христофорыч, ты гигант! Медик?

– До потери пульса! – закричала девушка Ивана, длинная блондинка с короткой стрижкой.

– Умница! – похвалил Добродеев.

– А мент? – заорал Иван Денисенко.

Новая пауза. Никто не знал.

– В ленивого полицейского! – Иван заржал.

Монах поглядывал на Лару, рассматривал ее короткими взглядами, пытаясь понять, что с ней не так. Кирилл поминутно обнимал жену, чмокал в щеку; лицо ее выражало покорность и равнодушие. Она постоянно поднималась и выходила из комнаты, унося пустые тарелки и принося полные.

В один из походов Монах увязался за ней под предлогом помощи. Сказал благодушно, что любит возиться по хозяйству.

Она слабо улыбнулась и кивнула.

– Привыкли у нас? – начал он издалека процесс выворачивания объекта наизнанку, как учит представитель желтой прессы журналист Добродеев. – После большого города, должно быть, трудно, масштабы другие.

Лара пожала плечами:

– Муж настоял на переезде. Из-за бизнеса.

Что и требовалось доказать! Муж настоял, а она была против. Конечно, променять столицу на их скромный город – это поступок.

– Почему именно к нам? Бывали у нас раньше?

– Я? Никогда! И города почти не знаю. Рассматриваю больше с балкона. Да и занята была, то ремонт, то мебель… И муж тут не был. Его заинтересовал завод, он решил, что нужно что-то менять в жизни…

– Я бы тоже не отказался от пивзавода. Любите пиво?

Лара улыбнулась:

– Не очень. А вы?

– Люблю. Когда-то Володя Речицкий угощал меня молодым пивком… Ну, очень, доложу вам! Удивительно, как в человеке сочетается… э-э-э… скажем, некоторая склонность к публичному асоциальному поведению с деловой хваткой. Мой друг Добродеев… Знаете его? – Лара, улыбаясь, покачала головой. – Тот, что с викториной. Толстый и кричит. Любит называть себя Лео Глюк. Как наткнетесь в газете, знайте, это наше все, он же золотое перо, гордость местной журналистики и так далее, Леша Добродеев. Он уверяет, что Речицкий, хоть хулиган и пьяница, но очень душевный и добрый человек. Лет двести назад он был бы пиратом… вроде капитана Блада.

– Капитан Блад не был хулиганом и пьяницей, – заметила Лара. – Он был благородным пиратом.

– Разве? В таком случае Речицкий тоже благородный пират. А мой друг Иван Денисенко, замечательный художник и фотограф, правда, пьяница и много говорит. Если попросите, он сделает ваш фотопортрет.

Лара рассмеялась:

– Я подумаю.

– Подумайте. Повесите в гостиной. У вас красивая квартира. Я тоже купил квартиру, но пока не обставил. Купил большой диван… Знаете, когда лежишь на диване и думаешь, просто думаешь, в голову приходят потрясающе интересные мысли. У нас с другом детства Жориком Шумейко фабричка травяных чаев и всякой ерунды, «Зеленый лист» называется.

Как же, знаем! Монах числится там генеральным директором, а друг детства и просто хороший человек Жорик – исполнительным. Головная боль, выстраданный, просчитанный, зачатый в муках проект…

Если честно, надоевший до чертиков, и только врожденная порядочность… гм… и беспомощный Жорик удерживают Монаха от побега куда глаза глядят.

Слова, слова… Сбежать он захотел! Так прямо и сбежать. С хромой ногой сильно не побегаешь. А Жорику постоянно что-нибудь нужно, то налоговая наедет, то пожар, то поставки задерживаются, и тогда Монах поднимается с дивана, надевает костюм и с отвращением идет разруливать. Он хитер как лис, кроток как голубь и дипломат как этот… Макиавелли. Кроме того, он волхв, как читателю уже известно, а потому знает, какие кнопки нажать и какие слова сказать. А Жорик – прекрасный механик, ну там оборудование сложить, механизм починить или забить гвоздь в нужное место – тут ему нет равных…

– Возможно, вам известно, что ваш супруг сделал нам предложение о покупке. Он у вас серьезный бизнесмен. – Лара кивнула, на лице ее появилось странное выражение… неприятия? Раздражения? Что не ускользнуло от внимания Монаха. – Так вот, лежа на диване, – продолжил он благодушно, – я задумал запустить линию парфюма и назвать его, допустим, «Незнакомка в тумане» или «Легкое дыхание», или еще как-нибудь похоже. (Бессовестное вранье!) Вернее, не духи, это сложно, это потом когда-нибудь, а туалетную воду, знаете, такую легкую невесомую… Иногда идешь в толпе и вдруг чувствуешь, как повеяло чем-то неземным… – Монах пошевелил в воздухе пальцами. Он нес всякую ерунду с целью расшевелить Лару, она казалась ему необычной и не очень счастливой. – Помните, где-то у Куприна: «упоительный запах фиалок» или как-то так. Упоительный! Не резкий или удушливый, а упоительный. А какие у вас духи?

– Муж любит дарить духи, – сказала Лара. – Ему нравятся сладкие ароматы.

Она сказала: «Ему нравятся»! Монах не стал развивать тему духов дальше, только сказал:

– Хотите, покажу вам город?

Во времена его юности это было их с Жориком любимым приколом: притвориться приезжими и попросить незнакомую девушку показать им город. Они ходили с ней по городу, удивлялись и задавали дурацкие вопросы. Барышня добросовестно отвечала, а они давились от смеха. Работало тогда, сработает и сейчас. Только в роли девушки, показывающей город двум шалопаям, теперь выступит сам Монах. Ему бы только вытащить ее на прогулку.

В ней чувствовалась загадка. Она напоминала ему закрытую коробку или языческого истукана под покрывалом. Несмотря на цинизм и прекрасное знание ближнего и вследствие этого отсутствие иллюзий, сидел в нем какой-то юношеский романтизм, на что ему неоднократно пенял Лео Добродеев, сам неисправимый романтик, готовый за первой попавшейся юбкой в огонь и воду. Причем за так, без всяких задних и далеко идущих мыслей. Скорее, чтобы покрасоваться самому. Было в нем это – желание распустить хвост и прихвастнуть, безбожно привирая при этом.