Пион не выходит на связь - читать онлайн книгу. Автор: Александр Аввакумов cтр.№ 48

Проценко заметил, как изменился в лице хозяин квартиры. Он сразу же отрезвел и с удивлением посмотрел на гостя.

– Что смотришь? Ты думал, что об этом никто не знает? Ты прав, Свищ не знает, но я – знаю. Сейчас все зависит, Паша, от тебя, узнает об этом Свищ или нет. Так что придержи свой поганый язык и не говори со мной в таком тоне. Понял?

Лабутин сглотнул набежавшую слюну и с нескрываемой злостью посмотрел на Проценко.

– Ты знаешь, Ваня, что моего кореша красноперые недавно порешили? Когда заводик наш рванули, мы с ним захотели немного разжиться. Адреса были давно наколоты, это те барыги, у кого золото дома имелось. Одну хату подломили нормально, а вот на второй сгорел мой Свищ. Я ему говорю, переждем немного, а он взял да и выскочил прямо на военный патруль. Они его на месте и чикнули. Сегодня я его как раз и поминаю. Так что, Ваня, ты уже никому и ничего не расскажешь. Он уже на небе, Свищ-то. Давай лучше помянем раба божьего Корнилова Андрюху.

Он разлил водку по стаканам, и они, не чокаясь, выпили. Проценко достал из кармана ветровки пачку папирос и, достав одну папиросу, бросил пачку на стол. Когда они закурили, Иван начал говорить:

– Паша, ты Журавлевские казармы знаешь?

– Зачем ты меня об этом спрашиваешь? Кто их не знает? Может, ты меня решил на фронт отправить? Не выйдет! Я невоеннообязанный, у меня белый билет. У меня открытая форма туберкулеза. Я понятливо тебе все объяснил?

– Я не об этом, Паша. Мне до твоей болезни, как до Москвы. Мне нужны батареи для рации. Нужно их каким-то образом… – он еще не договорил, как Лабутин схватил его за руку.

– Ты что, Ваня! Ты меня под вышак загнать хочешь? Да они и судить меня не будут, если застигнут на месте. Это тебе нужны батареи, а не мне. Вот ты и лезь за ними сам, посмотрим, насколько ты фартовый парень. Мне моя рубашка ближе…

– Что, испугался? Ты прав, это тебе не квартиры чистить… Здесь головой работать нужно, а не тыквой.

– Что ты сказал, фраерок? Это ты меня назвал…

Лабутин не договорил. Он резко вскочил со стула и схватил нож, что лежал на столе. Он сделал два шага вперед и внезапно остановился, увидев в руке Проценко пистолет, ствол которого смотрел в его живот.

– Сядь, Паша, не заставляй меня делать неприятные для нас обоих вещи. Я не заставляю тебя делать то, что ты не можешь. Но здесь я знаю, ты можешь помочь мне.

Лабутин стоял посреди комнаты, не спуская взгляда с пистолета. Наконец он отбросил нож в сторону и плюхнулся на стул.

– Сделай дело, и я больше тебя не потревожу. Мы же с тобой одной веревочкой связаны, – снова обратился к нему Проценко. – Если бы у меня был другой вариант, то я бы не стал тебя беспокоить. Ну что?

– Хорошо, – выдавил из себя Лабутин. – Покажи и расскажи, что я должен там взять. Ни я, ни мои кореша понятия не имеем, как выглядят эти твои батареи.

– Поговорим, Паша, завтра, а сейчас я ухожу.

Проценко сунул пистолет за пояс брюк и, повернувшись, вышел из дома Лабутина.

***

Тарасов дремал под елью, укрывшись телогрейкой. Изматывающий переход за последние сутки окончательно выбил его из сил. Недалеко от него вповалку лежали товарищи.

– Товарищ старшина! – услышал он голос бойца. – Командир! Проснитесь! На нас вышла группа красноармейцев.

Александр кое-как открыл глаза, скованные коркой гноя, и посмотрел на часового.

– Где они?

– Вон там, – произнес он и указал куда-то в темноту.

Тарасов с трудом поднялся на ноги и, закинув автомат за плечо, направился в указанную часовым сторону. На небольшой поляне, в свете полной луны, он увидел группу красноармейцев, которые сбились в кучу. Александр вышел на поляну и, поправив на груди автомат, громко произнес:

– Пусть ко мне выйдет командир. Остальным стоять на месте. Если кто из вас дернется, начнем стрелять без предупреждения.

Из толпы вышел солдат и направился в его сторону.

– Рядовой 242 стрелкового полка Николай Храмов.

– Сержант Тарасов, – представился Александр. – Сколько вас человек?

– Со мной будет семнадцать. Сегодня вечером к нам прибились еще двое бойцов.

– Сейчас ночь, и поэтому я вас всех прошу сложить оружие. Утром разберемся, что к чему, и вы снова получите оружие.

– Товарищ сержант! У нас один ранен. Мне кажется, у него начинается гангрена, – обратился к нему Храмов.

– Утром посмотрим, а сейчас сдайте оружие и отдыхайте.

Отряд Храмова, молча, разоружился. Оставив около оружия часового, Тарасов направился к повозке, около которой отдыхал Воронин. Толкнув его в бок, Александр, понизив голос, чтобы никто, кроме них, не услышал этого разговора, попросил его присмотреть за новыми бойцами.

– Есть, товарищ сержант, – тихо ответил тот и нехотя поднялся со своего нагретого телом места.

Он быстро исчез в темноте, а Тарасов лег на его место, положив рядом с собой автомат. Он укрылся телогрейкой и снова задремал. Александр проснулся от громкого разговора. Открыв глаза, он увидел Воронина, который о чем-то разговаривал с раненым бойцом, лежавшим на самодельных носилках. Поймав на себе взгляд, он махнул Тарасову рукой, подзывая того подойти к нему.

– Товарищ сержант! Смотри, кто здесь лежит. Это же наш Романов! А мы все считали, что он дезертировал.

Тарасов наклонился над Павлом.

– Прости меня, Саня, – прошептал тот. – Я тогда отошел ночью с поста, мне послышались какие-то голоса. Это были украинцы из батальона «Нахтигаль». Они тоже заметили меня, и я уже не мог вернуться к вам. Я повел их в другую сторону, а затем понял, что заблудился в ночном лесу. Я долго искал вас, а когда вышел на место вашей стоянки, там уже никого не было. Я пошел по вашему следу, но наткнулся на немцев, которые жгли деревню. После этого я долго мотался по лесу, надеясь, что рано или поздно нагоню вас, но опять наткнулся на немцев. Если бы не Николай со своим отрядом, то, наверняка бы, давно погиб.

Тарасов пристально посмотрел в лицо раненого Павла. Его сухие губы, растрескавшиеся от высокой температуры, были настолько обескровлены, что сливались с цветом лица. Заросший щетиной, худой, он был практически неузнаваемым. В душе Тарасова шла ожесточенная борьба между чувством жалости к этому изнеможенному ранением человеку и недоверием к его рассказу. Он не стал больше расспрашивать и, улыбнувшись ему, отошел в сторону.

«Зачем сейчас спрашивать его, почему он покинул пост? Пусть эти вопросы зададут ему сотрудники особого отдела», – решил он, поняв, что чувство жалости, в конце концов, пересилило его бдительность.

Взглянув на Воронина, он подал ему знак рукой, чтобы тот отошел с ним в сторону.

– Ну что? – коротко поинтересовался у него Тарасов. – Как капитан? Как новенькие?