– Так ведь это ж! Убивають! Люди… – едва разборчиво промычал толстяк из-под моей ладони, шустро забегав глазками по сторонам, явно ища, кого бы позвать на помощь.
Впрочем, дураков, видимо, не было, и выглянувшие на его крики постояльцы почти сразу же скрылись в своих номерах, не желая связываться с чужим чародеем. Этот факт настроил правдоборца на нужный лад, и он, задёргавшись, заскулил.
– Ваш благородь! Не губите! Но ночь ведь давно. Спать надо, завтра делов невпроворот…
– А моя какая забота? – холодно произнёс я, ещё крепче сдавив его морду, отчего мужик приглушённо взвыл. – Я за постой в этом убожестве заплатил? Заплатил! А о твоём чутком сне меня не предупреждали! Так что могу хоть жену радовать, хоть песни петь – не тебе, смерду вонючему, мне указывать!
– Понял… Понял… Прощения просим! Только опустите! У меня жена, детки! Не губите… – простонал он, уже даже не брыкаясь, а повиснув бесформенным кулем, который я, подумав секунду, отбросил прочь.
Мгновение – и коридор уже был пуст. Только щёлкнул замок в захлопнувшейся двери соседнего номера, да из-за стены долетела отборная ругань и вопли о том, что я ещё не знаю, с кем связался, и что: «Я до Князя дойду!» и «Ты ещё пожалеешь, сучёныш, что поднял руку на уважаемого человека!»
Мне оставалось только покачать головой. Всё-таки некоторые люди порой ведут себя очень странно. Вот неужели этот мужик, который раза в три меня старше, реально думает, что обидься на него я или та же Машка – и закрытая на хлипкий замок дверь, а также тоненькая стенка между нашими номерами спасут его от немедленной расправы? Или что за расправу после оскорблений от простеца кто-либо серьёзно накажет наших или инополисных одарённых? И это при свидетелях-то! Как с Луны свалился, ей-Древо! И ведь при этом понял прекрасно, что я чародей.
– Знаешь, про женщину и жену, это было даже в чём-то приятно, – закрыв дверь, я повернулся и встретился взглядом с глазищами Машки. – Но не слишком ли ты его круто… Нет, я понимаю, мы вроде как муромские. Но…
– Знаешь, – так же тихо ответил ей я, – пусть я совершенно не горжусь тем, что унизил простеца, всё же сам себя до прошлого года таковым считал. Но об этой нелицеприятной сцене не жалею.
– Гордость кланового чародея… – понимающе и явно уже совсем без осуждения протянула девушка.
– Да нет! – В смотрящих на меня глазёнках промелькнуло удивление. – Причём здесь она? Для этого нужно соответственное воспитание. А у меня его нет. Просто знаю я таких типчиков…
– В смысле?
– Да в прямом, – грустно усмехнулся я, подбирая свою одежду, заранее разбросанную так, чтобы любой наблюдатель из-за двери в этом бардаке сам додумал спешно снятые, но не попадающиеся на глаза женские вещи. – Встречался не раз в бытность на Таганском Дне. Судя по всему, посадский купец или приказчик по лабазам, нанятый со стороны каким-то старостой.
– Почему ты так решил? – с интересом спросила девушка.
– Да всё просто! – усмехнулся я. – Много ли ты видела сегодня на первом, втором и третьем уровне таких вот пышущих здоровьем отожравшихся свиней?
– Вообще не видела, – задумалась Маша, а затем предположила: – Нарушение обмена веществ, может?
– Вот ещё… Руки мозолистые, но в занозах от свежеструганных деревянных ящиков. Я успел полюбоваться. Сам и даже пижама кучей запахов пропахли. В основном, копчёностей. Так что не болен он, просто ворует у посадовцев и жрёт за троих! – фыркнул я, натягивая на себя верхнюю одежду. – Они же весь свой урожай и запасы на зиму в город свозят. На хранение к одному из кланов, но и сами человечка приставляют, да и кто-нибудь их людей всю зиму в Полисе проводит. Ведь сразу всё не продашь, а к весне цены на рынках Полиса взлетают, и товар берут порой, не смотря на его сохранность. А в хранилищах далеко не идеальные условия, нормой считается под тридцать процентов порчи, и это только полностью пропавшего товара! Вот и жрут эти паразиты, как не в себя, а приказчики, что наняты старостой за купцами посматривать, ещё и в семью тащат и на сторону торгуют.
– Почему же их тогда… – начала было девушка, но я перебил, так как знал, что она хочет спросить.
– Потому что это всё равно выгодно посадским! А разбираться, что куда пошло, муторно, да и весной не ко времени, – зло ответил я. – Эти же уроды умирающему от голода ребёнку со Дна Москвы гнилого яблока не протянут! До последнего торговаться будут, да ещё с холодами цену завышая. А когда совсем товар испортится – просто выкинут и ещё могут яду крысиного насыпать! Мол, от лилипов! А то, что дети по помойкам шарятся, не их дело! Нечего, мол, на чужое, даже выброшенное, роток разевать! Им главное, чтобы с весной староста заранее оговоренную сумму увидел!
– Понятненько… – тихо прошептала девушка с какими-то странными нотками в голосе.
– Ладно, спать давай, – грустно усмехнулся я, укладываясь на полу в проходе и заворачиваясь в свой же бажовский плащ, который, как ни странно, был, пусть и кожаным, но довольно тёплым.
В тишине прошло минут пять, я уже почти успел и успокоиться, и задремать, когда услышал Машкин голос.
– А… Виктор, ты ещё не спишь?
– Уже нет, – ответил я.
– Думаешь, за нами сегодня действительно наблюдали?
– Возможно…
– А я даже испугалась, когда ты раздеваться начал. Думала… хочешь взаправду… Меня…
– Маш, ну я же не…
– Да я теперь понимаю, – тяжело вздохнула девушка. – Уж не знаю, как на самом деле было бы… ну… если бы мы это… Но ты меня сегодня на этой кровати прям всю растряс! Боялась, что у меня прямо тут морская болезнь начнётся. И стыдно, и смешно… Я чары нужные так и не вспомнила. А ведь учила…
– Ты была молодцом!
– Ага… я такая…
Ещё несколько минут тишины и послышалось.
– Антон?
– М-м-м? – промямлил я.
– Спишь уже?
– Да нет ещё, – соврал я.
– А как ты предсказал, что к нам всё-таки придут? – кажется, у девушки после пикантной ситуации начался нервный отходняк, и ей хотелось поговорить.
– Так вроде бы логично, – ответил я. – Наши поселились в соседнем крыле, а вокруг нас комнаты заняты обычными людьми. Вполне могла сложиться ситуация, при которой мы своим шумом будем кому-то мешать. А учитывая контингент…
– Да, если бы мы на самом деле… – Маша замолчала, а потом продолжила: – Смешно было бы, если бы ты остался лежать в постели, а я, натянув трусики, пошла разбираться с тем, кто к нам ломится. Вот позору бы было…
– Угу…
– Антон?
– А?
– А у тебя яич… э… то есть тест… – девушка замялась, а потом выпалила. – У тебя ничего «там» не болит?
– Э-э-э… Нет. С чего ты взяла? – я даже прислушался сам к себе и действительно не обнаружил какого-либо дискомфорта.