Повесть об Остролистном холме - читать онлайн книгу. Автор: Сюзан Уиттиг Алберт cтр.№ 26

Доктор взялся за свой саквояж.

— Бен с трубкой? Странно. Он бросил курить довольно давно, причем по моему совету. Вряд ли он снова вернулся к этой привычке. — Баттерс вздохнул. — Ну что ж, до встречи на месте.

«Местом» был просторный каменный сарай за конюшней капитана, куда констебль Брейтуэйт и мистер Дженнингс отнесли тело Бена Хорнби. К тому времени, когда приехал доктор, уже стемнело, из конюшни выпархивали летучие мыши, а над лугами прокатывался зловещий крик козодоя (суеверные жители деревни считали его недобрым предзнаменованием). Внутри сарая горело несколько фонарей и с полдюжины мерцающих свечей. Тело старика, покрытое простыней из бельевого шкафа Димити, покоилось на дощатом столе.

Доктор снял куртку, закатал рукава и приступил к осмотру тела усопшего с исключительным тщанием, напевая что-то вполголоса и делая время от времени замечания, которые констебль аккуратно записывал в специальный блокнот. Капитан наблюдал за процедурой, а мистер Дженнингс отправился к себе домой ужинать сразу после того, как тело Бена Хорнби было благополучно доставлено в Сорей.

Осмотр продолжался дольше, чем можно было предполагать. Закончив, доктор сделал знак Майлсу и констеблю приблизиться.

— Я хочу, чтобы вы оба взглянули на это, — сказал он, указав на рубец шириной в дюйм, пересекавший спину Хорнби чуть ниже лопаток. По обе стороны рубца шел темный кровоподтек шириной в ладонь. — Кровоподтек свежий, — заметил доктор. — Судя по цвету, удар был нанесен непосредственно перед смертью. — И повторил после паузы: — Буквально перед наступлением смерти. — Баттерс посмотрел на капитана и констебля, желая убедиться, что они правильно его поняли. — В живых тканях такие пораженные участки быстро восстанавливаются. Получи Бен этот удар, скажем, за два дня до своей смерти, цвет кровоподтека был бы другим.

Майлс присвистнул.

— Каким предметом можно нанести такой удар? Тростью?

— Не исключено, — ответил доктор. — Точно сказать невозможно. Покажите мне этот предмет, и тогда я смогу определить, следует ли зачислить его в кандидаты для такого оружия.

— Оружия!? — удивленно воскликнул констебль, впервые раскрыв рот. — Вы хотите сказать, что это не просто несчастный случай?

— Именно это я и хочу сказать, — мрачно ответил Баттерс и перевел взгляд на Майлса. — Вы осмотрели место падения?

— Мы там были с констеблем, — сказал капитан, — и внимательно оглядели все вокруг. Но если удар был нанесен тростью…

— То трость ушла домой вместе со своим хозяином, — завершил фразу капитана доктор Баттерс. — Боюсь, господа, здесь очень много неясного. — Он вернул рукава рубашки в первоначальное положение. — Но в одном нет никаких сомнений. По результатам осмотра тела я не могу засвидетельствовать смерть Хорнби в результате несчастного случая. Гарри придется начать дознание.

Гарри, точнее, Гарри Лэм, был королевским коронером ^[6] Озерного края.

— Вы правы, — согласился Майлс. — Дам ему знать завтра утром.

Коронеру надлежало тут же собрать присяжных и предложить им вынести один из трех вердиктов: убийство, самоубийство или несчастный случай, а если свидетельства и улики окажутся недостаточными для определенного вывода, то присяжные вынесут так называемый открытый вердикт, в котором устанавливается причина смерти, но не указывается, наступила ли она в результате убийства, самоубийства или несчастного случая.

Доктор закрыл простыней лицо Бена Хорнби.

— Увы, — сказал он печально. — Бен Хорнби не всегда умел ладить с людьми, у него было мало друзей, но человек он был хороший.

Майлс кивнул. У него было мало друзей.

Но враг определенно был.

К тому времени, когда Табиса, Пышка и Плут отправились, наконец, к Остролистному холму, тьма основательно сгустилась. Когда они взобрались на холм и приступили к поиску овец, луна еще не поднялась, но звезды сияли словно небесные маячки. Во главе поискового отряда по каменистой тропинке шел Плут — как-никак свободный пес, немало побегавший по окрестностям, куда больше чем две деревенские кошки. В конце концов, Плут хорошо знал эту местность, был знаком с самими овцами, а потому преисполнился уверенности, что под его руководством они быстро достигнут цели и отыщут Изабеллу, Принцессу и ягнят.

Но его надежды не оправдались. Они взобрались на самую вершину и кричали во весь голос, они обошли холм с разных сторон, добежали даже до края мрачного Кукушкина леса, где непроницаемой стеной высились темные стволы, но ни овец, ни ягнят так и не нашли. Луна окутала луга серебристой прозрачной вуалью, и они, признав свое поражение, пустились в обратный путь вниз по извилистой тропе.

— Это ты во всем виноват, Плут, — ворчала Пышка; острые камни ранили ее лапки. — Мог бы сразу выведать у Изабеллы все, что ей известно.

— Пышка абсолютно права, — мрачно заметила Табиса, останавливаясь, чтобы перевести дыхание. — Нам бы тогда не пришлось сюда тащиться, и мы бы уже знали, что на самом деле произошло с Беном Хорнби.

— Да бросьте вы, — устало отмахнулся от них Плут. — Даже успей я задать ей вопрос, кто может поручиться, что в ответ я услышал бы что-либо путное. Сами знаете, до чего овцы пугливы и тупы. Просто чешут языком, никакой четкости в изложении фактов.

— А так у нас вообще нет никаких фактов, — недовольно сказала Табиса. — Как ни крути, Плут, а ты…

Последние слова Табисы утонули в оглушительном шипящем звуке, который обрушился на них сверху, и над их головами нависла грозная тень, снабженная когтистыми лапами.

— ФИЛИН! — завопила Табиса в панике и мгновенно нырнула в кусты, окаймлявшие дорогу. — Спасайтесь!

Послышался тяжелый удар, и стоявший поблизости дуб, казалось, дрогнул, когда на его сук опустилась огромная птица. Сложив крылья, она издала пронзительный крик:

— Чьи там у-у-уши? Всем стоять! У-у-у-ши чьи?

Захваченный врасплох, Плут распластался на скале и закрыл глаза лапами. Табиса уже успела затаиться под кустом жимолости, так что отдуваться за всех троих пришлось Пышке. Она собрала все свое мужество и почтительно ответила, стараясь унять дрожь в голосе:

— Наше почтение, профессор. Это Пышка, Табиса и Плут, мы из Сорея. Надеюсь, вы в добром здравии.

Профессора — а это был не кто иной, как профессор Галилео Ньютон, доктор философии, очень старый и очень крупный рыжий филин, — знали все животные Межозерья, да и многие из Большой Родни. Он жил в полом стволе огромного бука в Кукушкином лесу, в том месте, где этот лес начинает крутой спуск с Клайф-Хайтс к самому краю озера Уиндермир. Профессор пользовался международным признанием за свои труды в области небесной механики, в особенности же в том разделе этой науки, который имеет отношение к ориентированию по звездам. Для такой славы имелись все основания, ибо от полуночи до рассвета Галилео Ньютон неизменно обозревал небосклон в телескоп, установленный в обсерватории на верхушке его дерева, и делал соответствующие записи в журнале наблюдений.