Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Шефф cтр.№ 99

Я слышал подобные истории на собраниях анонимных алкоголиков, которые посещал вместе с Ником. Наркоманы в процессе выздоровления вспоминали то время, когда их родители организовывали интервенции или силой отправляли их на лечение. «Тогда я их ненавидел. Они спасли мне жизнь». Я слышал и о неудачных попытках. «Я старался, но мой сын умер». При лечении наркомании никто не может гарантировать результат. Статистические данные практически ни о чем не говорят. Никогда нельзя с уверенностью сказать, что ваш ребенок попадет в те 9, 17, 40, 50 % или в еще какой-то процент счастливчиков, которым удалось выкарабкаться из зависимости. В то же время статистика оказывает отрезвляющий эффект. Благодаря ей мы видим, насколько страшен наш враг, она предостерегает нас от излишнего оптимизма.

Порой, когда Ник срывался, я начинал винить его консультантов-психологов, психотерапевтов, реабилитационные центры и, конечно, себя. Вспоминая прошлое, я пришел к пониманию того, что реабилитация – непрерывный процесс. Пусть он сорвался, но пребывание в клинике прервало порочный цикл употребления наркотиков. Не будь этих перерывов, он бы, возможно, умер. А теперь у него есть шанс.

В связи с этим возникает еще один вопрос. Да, я буду помогать своему ребенку возвращаться в реабилитационный центр после рецидива. Не знаю, сколько раз. Один? Два? Десять раз? Не знаю. Некоторые специалисты со мной не согласятся. Они наверняка посоветуют никак не помогать детям. По их мнению, наркозависимый должен самостоятельно прийти к пониманию необходимости выздороветь. В некоторых случаях они оказываются правы. К сожалению, никто ничего не может знать наверняка.

Я понял еще несколько вещей. Реабилитационные центры не идеальны, но это лучшее, что у нас есть. Лекарственные препараты помогают некоторым наркозависимым, но нельзя ожидать, что они заменят реабилитационный центр и непрерывную работу по выздоровлению. Я бы не стал помогать человеку, принимающему наркотики, предпринимать какие-то другие шаги, помимо возвращения в реабилитационный центр. Я бы не оплачивал им жилье, не вытаскивал из тюрьмы, если только они не согласятся отправиться прямиком в реабилитационный центр. И даже тогда я не стал бы их повторно вытаскивать из тюрьмы, оплачивать их долги и никогда не стал бы давать им деньги.

В 1986 году Нэнси Рейган, которая начала антинаркотическую кампанию «Просто скажи нет», произнесла знаменитые слова: «У морали нет середины. Безразличие не выход… Ради наших детей я умоляю каждого из вас проявить твердость и непреклонность в вашей борьбе с наркотиками».

Я не знаю ни одного взрослого человека, который выступал бы за употребление таких наркотиков, как метамфетамин. Но мы должны понимать, что наши дети растут в сложном мире, и мы должны помогать им, насколько это в наших силах.

Нику говорили: «Просто остановись, брось наркотики».

Но я теперь знаю, что это не так-то просто.

Мне говорили, чтобы я отпустил свою тревогу, потому что ничего не могу сделать: «Выбрось это из головы». Но мне никогда это не удавалось. В конце концов я научился проделывать трудную работу, которая необходима для того, чтобы реально оценить ситуацию. Потому что если это становится главным делом в вашей жизни, это не помогает никому – ни наркозависимому, ни остальным членам семьи, ни вам. Отсюда мой совет: пробуйте все что угодно – психотерапию, частое посещение собраний Ал-Анон, – чтобы сдерживать свою тревогу. И будьте терпеливы к себе. Позвольте себе совершать ошибки. Будьте снисходительны к себе и проявляйте больше любви к своей супруге (супругу) или партнерше (партнеру). Ничего не утаивайте. Как постоянно повторяют на встречах Ал-Анон, вы больны, пока храните это в секрете. Откровенные отношения не решают всех проблем, но приносят большое облегчение. Истории, которыми мы обмениваемся на собраниях, помогают нам не забывать, с чем мы имеем дело. Наркозависимые нуждаются в постоянных напоминаниях и поддержке, так же как и их семьи. Как я уже говорил, я лихорадочно работал. Я писал и по ночам, иногда не мог остановиться до утра. Если бы я был художником, как Карен, я бы отобразил свои переживания на холсте. Она часто так и делала. А я писал.

Я больше не зацикливаюсь на проблемах Ника. Возможно, когда-нибудь это изменится, но пока я принимаю ситуацию, когда он проживает жизнь по-своему, и даже благодарен за это. Конечно, я всегда буду надеяться, что он не сорвется. Я надеюсь, что наши отношения наладятся, но понимаю, что это возможно только при условии, что он сохранит трезвый образ жизни.

Куда же делась моя тревога? Я создал ее мысленный образ. Художник Чак Клоуз как-то сказал: «Меня подавляет целое». Он разработал технику разбивки образов на сетку из маленьких квадратиков удобного для работы размера. Рисуя поочередно в каждом квадрате, он создает завораживающие портреты, занимающие целую стену. Меня тоже часто подавляло целое, но я научился удерживать свою тревогу за Ника в одной или двух ячейках сетки, с помощью которой Клоуз мог бы изобразить мою жизнь. Время от времени я в них заглядываю. В эти моменты я испытываю целую гамму эмоций, но теперь этот груз эмоций меня не подавляет.

Иногда я растравляю себя мыслями о будущем, но уже не паникую так, как раньше. Теперь у меня лучше получается жить сегодняшним днем. Кажется, что это упрощенный подход к жизни, но в нем скрыт глубокий смысл, как и в любой известной мне концепции. Я могу беспокоиться о том, что случится с Ником через пять лет, а через десять – с Джаспером и Дэйзи, если уж на то пошло, – но потом я неизменно возвращаюсь в день сегодняшний.

⁂

Июнь. День рождения Дэйзи. Сегодня ей исполнилось десять лет. Десять! К тому же сегодня церемония перехода в следующий класс: Дэйзи переходит в пятый класс, Джаспер в седьмой.

В этом году они выбрали в качестве гимна выпускников песню I Believe in Love, текст к которой написали сами дети с помощью учителей. Играет школьная музыкальная группа. «Четвертый класс был дверью, а знания ключом, – поют Дэйзи и ее друзья. – Был карнавал чудесным. Мы пели в унисон. Про основанье штата узнали, что могли. Четвертый класс окончен, и пятый впереди. Я верю в эту музыку, и верю я в любовь…»

Встает класс Джаспера, и дети поют песню со своими стихами: «В шестом было ужасно, Китай, Египет, Рим. Еще Месопотамия – попробуй зарифмуй. Я верю в эту музыку, и верю я в любовь. Я верю в эту музыку, и верю я в любовь…»

Вечером мы отправились на очередной еженедельный ужин к Нэнси и Дону праздновать переход в следующий класс, дни рождения Нэнси и Дэйзи и мою годовщину. Исполнился ровно год с того дня, когда у меня случилось кровоизлияние в мозг. Дети сидели за кухонным столом и играли в китайские шашки с Нэнси, которая проигрывала, и ей это совсем не нравилось.

– Это нечестно, – обиженно ворчала она, когда Джаспер выиграл.

Джаспер, Дэйзи и их кузен вытащили старую тележку для перевозки пианино, к которой была привязана длинная веревка. Они принялись по очереди возить на ней друг друга по всей гостиной, как будто катались на водных лыжах. Нэнси колдовала в кухне. Она бросила горсть нарезанного шалота на сковороду с растопленным сливочным маслом. Когда лук подрумянился и стал хрустящим, добавила красного винного уксуса. Помешав, оставила соус кипеть на плите и пошла во двор. Подняв голову, она начала издавать смешные звуки, приманивая птиц. Вороны и сойки слетелись к ней с деревьев, чтобы угоститься крекерами.