ПроЖИВАЯ. Как оставаться счастливым, проживая самые сложные моменты жизни - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Савельева cтр.№ 8

– Знаете что? – рассердился тогда бариста на Аню. И хотел еще что-то сказать, гневное, но я стояла за ней, помотала головой и умоляюще сложила руки.

– Просто добавьте сироп, – тихо попросила я.

Он услышал. Понял, что Аня… ну, тяжело ей. И сделал кофе с сиропом. Спасибо ему.

Когда кто-то ведет себя непривычно, необычно, делает какие-то странности, я не спешу с осуждением или высмеиванием. Я сразу думаю, что он, наверное, привыкает к своей новой Балтике. Ему сейчас «ай-как-холод-д-д-дно». И никак не согреть его, можно просто побыть рядом, подождать, когда он полюбит свое новое море. И добавить сироп, чтобы было чуть слаще.

Когда Наташе было пятнадцать, она стояла на перекрестке и собиралась перейти дорогу. В этот момент прямо у нее на глазах на большой скорости столкнулись две машины. В той аварии были погибшие.

Наташа тогда даже помогала спасать раненых, автоматически выполняла чьи-то команды. Этот эпизод навсегда врезался ей в память.

Наташа давно выросла, вышла замуж, родила троих детей. Но у нее с того времени пунктик: они с мужем оба водят автомобиль, но никогда не находятся в нем вместе. Потому что Наташа знает, что по статистике автомобиль – самый опасный вид транспорта, и не может забыть насколько.

Люди обычно боятся самолетов, но на дороге гибнет каждый день столько людей, что представить страшно.

Поэтому если случится авария, то пострадает только один из них – Наташа или муж – и дети не останутся сиротами. Это, конечно, странно выглядит в глазах других людей. А Наташа считает, что это решение вполне справедливо и оправдано здравым смыслом.

Припаркуем историю Наташи на минуту.

Муж Милены болен раком. Давно и серьезно. Борьба идет уже несколько лет.

Они вместе прошли очень сложный путь. Сначала мужу долго не могли поставить диагноз, лечили от другого. Потом диагностировали рак желудка с метастазами в брюшине.

Начали лечение. Химиотерапии. Операция. Ремиссия. Выдох.

Потом он вернулся. В смысле, рак. Метастазы уже и в легких.

Опять химия. Прогнозы разные. Надежда точно есть.

Сейчас они проходят очередную химиотерапию. Я говорю во множественном числе, потому что Милена – хорошая жена и всегда рядом. Это испытание они проходят вместе.

Сейчас он боится выходить из дома. Химиотерапия разрушила ему иммунитет: заболеть теперь очень просто, а вылечиться сложно. Поэтому пока давай посидим дома – минимизируем риски.

Милена сидит дома вместе с Максом. Считает, что странно это будет выглядеть, если муж дома борется с раком, а она зажигает где-то. А еще Макс боится, что она «принесет вирус из метро». Поэтому если можно не ходить, лучше не ходить…

Дома скучно. Ничего не происходит. Они разговаривают о симптомах рака, о пригоревшей каше и о проверке счетчиков. Тоска.

Когда кто-то звонит и спрашивает «как дела?», Милена отвечает, как Макс. Потому что все их дела – это его болезнь.

Им нужно было достать правильные витамины. Милена спросила: «У тебя нет никого, кто поможет?» Я достала. Милена в тот же день подъехала забрать.

– Милеш, как ты? – спрашиваю я.

– Макс нормально, тромбоциты вот низкие были, при таких химию нельзя. А нам уже пора, там же важна регулярность. У него же низкодифференцированый рак, агрессивный очень. Но мы пересдали – и все вроде хорошо, готовимся вот к очередной химии. Во вторник…

– Ясно, а ТЫ как?

Милена вдруг поднимает на меня наполненные ужасом глаза.

– Она меня победила, Оль.

– Кто «она»?

– Его болезнь. Сожрала меня. Ну посмотри, что со мной стало.

– Слушай, ты похудела, тебе идет…

– Перестань, а? – Милена морщится как от зубной боли. – Я сейчас уйду, если ты будешь чушь нести. Я не похудела, а высохла. Знаешь, как яблоко. Если его оставить на подоконнике, оно скукожится, состарится, соки из него уйдут. Вот этому яблоку ты сейчас говоришь «похудела».

– Прости, – я смущаюсь, потому что не знаю, что говорить правильно.

– У меня вопрос, Оль. Что ты подумаешь обо мне, если я уйду от Макса? Вот сейчас уйду, после очередной химии, в разгар болезни.

– Ну-у-у, – я так боюсь опять что-то ляпнуть, что молчу, но получается еще хуже. – Подумаю, что что-то случилось…

– Все, я ухожу, – Мила порывисто встает со стула. – Не надо говорить вежливые и обтекаемые фразы. Скажи правду!

Я молчу.

– Все, ясно. Пока, – Мила выходит из-за стола.

– Я подумаю, что это немножко предательство, – выпалила я.

Мила зло смотрит на меня.

– Хорошо, – я сдаюсь. – Без «немножко». Моя первая реакция будет – ощущение, что это предательство. Но мир слишком сложный, не черно-белый. Вторая моя мысль будет такая: «Раз она так поступила, значит, у нее были причины».

– А нет причин. Я просто больше не могу.

– Ну, это тоже причина.

– Мы семь лет в этом, Оль. Семь лет рак моего мужа – это несущая конструкция нашего брака. Вчера у меня был нервный срыв. Из-за фильма. Мы с ним любим скачать кино и посмотреть фильмец, пока дети спят или в школе. Так вот вчера я сделала попкорн, а он скачал фильм про… рак. Документальный какой-то. И у меня нервный срыв. Я сначала орала на него, а потом зачем-то вытряхнула попкорн в окно. В состоянии аффекта. Кино – это единственная отдушина. Возможность прожить два часа не в диагнозе, а чьей-то другой жизнью. А он и в эту, другую жизнь, подсовывает мне свой рак. Я так кричала на него. Представляешь?

– Ты? Кричала? Нет, не представляю.

– Будто это была не я. А это и была НЕЯ. Кажется, я больше не могу.

– Не можешь что?

– Жить так не могу. И уйти не могу. Вот ты спрашиваешь, как я? Вот так. «МИЛЕНАНЕМОГУ».

– Ну, раз живешь, значит, можешь?

– Я чувствую себя такой сволочью, когда даже думаю об уходе. Но я правда об этом думаю. Нет сил больше. Нет ресурса. Я совсем не понимаю, где их взять. Его болезнь сожрала и меня. Она победила. Но если я уйду, я себя не прощу. Я тогда НЕЯ. Предатель. Сволочь. Дрянь. Значит, выбора нет. Надо остаться. А как? Если каждый день кажется наказанием и немножко убивает меня. Макс совсем другой. Может часами рассказывать, где болит, как болит. Это основное событие в его жизни. А меня уже трясет от этой информации. А самое страшное знаешь что? Что это навсегда. У него рак. Его не вылечить на сто процентов. Даже если он будет в ремиссии, он будет внутри. То есть всю жизнь придется жить в напряге, в страхе. Когда я думаю об этом, хочу в окно…