Стеклянный меч - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Авеярд cтр.№ 18

– Значит, Фарли больше не у дел.

Гиза жмет плечами.

– Капитан Фарли провалила задание. Ему это не понравилось.

«То есть, он ненавидит меня».

Гиза тянется к двери левой рукой. Правая заживает быстрее, чем я думала – только безымянный палец и мизинец странно скрючены, загнуты к ладони. Кости срослись неправильно. Это наказание за то, что Гиза когда-то поверила сестре.

– Куда они отвели Кэла? – спрашиваю я так тихо, что, боюсь, она меня не слышит.

Но Гиза замирает.

– О нем говорили вчера вечером, когда ты заснула. Килорн ничего не знает, а Трами… он пошел посмотреть. Понаблюдать.

Мое сердце пронизывает острая боль.

– Понаблюдать за чем?

– Он сказал, пока ему только задают вопросы. Ничего серьезного.

Я напрягаюсь. Есть множество вопросов, способных причинить Кэлу большие муки, чем любая рана.

– Где он? – повторяю я, и в моем голосе звучит сталь – я говорю, как урожденная Серебряная принцесса.

– В казарме номер один, – шепотом отвечает Гиза. – Я слышала, как они говорили про номер один.

Она открывает дверь в столовую, а я окидываю взглядом линию казарм, которые тянутся до самых зарослей. На них отчетливо видны номера, намалеванные черной краской по вылинявшему на солнце бетону. 2, 3, 4…

И тут меня охватывает холод.

Казармы номер один нет.

Еда в основном простая – серая каша и тепловатая вода. Только рыба вкусная – свежевыловленная треска. У нее вкус соли и моря, совсем как у здешнего воздуха. Килорн удивляется рыбе, размышляя, какой сетью пользуются бойцы Гвардии. «Мы сами попались в сеть, идиот», – хочется крикнуть мне, но столовка – не место для таких слов. Здесь присутствуют и Озерные в своей темно-синей форме, молчаливые и сдержанные. В то время как люди Фарли, в красном, едят вместе с остальными беженцами, Озерные не присаживаются – они постоянно рыскают по помещению. Они напоминают мне сотрудников безопасности, и я ощущаю знакомый холодок. Остров Так не очень отличается от Археона. Разные фракции соперничают за власть, а я оказалась в самой гуще. А Килорн, мой друг, самый давний друг, кажется, не верит, что здесь опасно. Или, что еще хуже, он это понимает – и не беспокоится.

Я продолжаю молчать. Тишина прерывается только жеванием. Остальные внимательно наблюдают за мной, как им велено. Мама, папа, Килорн, Гиза… все тщетно притворяются, что не смотрят на меня. Парней нет – они по-прежнему у кровати Шейда. Как и я, они думали, что он умер, и стараются наверстать упущенное.

– Так как же вы попали сюда? – Слова застревают в горле, но я заставляю себя произнести их.

Лучше уж я начну задавать вопросы, прежде чем они напустятся на меня.

– По морю, – хрипло говорит папа, с шумом втягивая кашу с ложки, и посмеивается собственной шутке. Я тоже улыбаюсь, за компанию.

Мама толкает его в бок и с досадой цокает языком.

– Ты же понимаешь, что она имеет в виду, Дэниэл.

– Да уж не дурак, – ворчит папа и берет еще ложку каши. – Два дня назад, посреди ночи, на крыльце вдруг возник Шейд. Просто взял и возник. – Папа щелкает пальцами. – Ты в курсе, да?

– Да.

– Мы чуть не умерли от разрыва сердца, когда он вот так появился… живой.

– Представляю себе, – говорю я, вспомнив собственную реакцию.

Я решила, что мы оба умерли и унеслись далеко от этого безумия. Но, как и я, Шейд просто стал кем-то – чем-то – другим, чтобы выжить.

Папа продолжает, наконец дав себе волю. Кресло катается туда-сюда на скрипучих колесах от его энергичных жестов.

– Ну а потом, когда твоя мать перестала плакать, он взялся за дело. Начал совать вещи в мешок – всякое барахло. Флаг с крыльца, картинки, твою шкатулку с письмами. Честно говоря, никакого смысла в этом не было, но очень трудно требовать чего-то от сына, который воскрес из мертвых. Когда он сказал, что надо уходить – сейчас, прямо сейчас – я догадался, что он не шутит. Ну мы и ушли.

– А комендантский час?

Я прекрасно помню Меры – они как гвозди, вбитые в мое тело. Как я могу про них забыть, если мне пришлось озвучить их лично?

– Вы рисковали жизнью!

– С нами был Шейд и его… его… – Папа пытается подобрать слово и опять прибегает к жестам.

Гиза закатывает глаза: отцовские ужимки ей надоели.

– Он назвал это прыжком, помнишь?

– Именно, – подтверждает папа и кивает. – Шейд прыгнул вместе с нами мимо патрулей и оказался в лесу. Потом мы пошли к реке и сели в лодку. Грузы по-прежнему разрешают перевозить по ночам, и в итоге мы уж не знаю сколько просидели в ящике с яблоками.

Мама морщится при этом воспоминании.

– Гнилыми яблоками, – добавляет она.

Гиза хихикает, а папа почти улыбается. На мгновение серая каша в миске становится маминым рагу, бетонные стены – грубо отесанными бревнами. Семейство Бэрроу ужинает. Мы снова дома, и я снова Мэра.

Улыбаясь и слушая, я позволяю времени бежать. Мама болтает о всяких пустяках, так что мне не приходится говорить, и я могу поесть спокойно. Тех, кто пытается на меня поглазеть, она отпугивает, парируя взгляды, обращающиеся в мою сторону, гневным выражением лица, которое я знаю как никто. Гиза тоже играет свою роль, отвлекая Килорна новостями из Подпор. Он внимательно слушает, и сестренка прикусывает губу, радуясь его вниманию. Видимо, ее детская влюбленность еще не прошла. Остается только папа – он рассеянно уплетает вторую порцию каши. Он смотрит на меня поверх миски, и я проблесками замечаю человека, каким он был когда-то. Высокий, сильный, гордый… мужчина, которого я почти не помню. Он страшно далек от себя нынешнего. Но, как и я, как Шейд, как бойцы Алой гвардии, папа вовсе не такое сломленное, нелепое создание, каким кажется, несмотря на свое кресло, отсутствующую ногу и пощелкивающее устройство в груди. Он повидал больше битв, чем многие присутствующие, и протянул гораздо дольше. Он потерял ногу и легкое всего за три месяца до полной отставки, проведя на фронте почти двадцать лет. Многим ли удалось продержаться столько?

«Мы кажемся слабыми, потому что сами того хотим». Возможно, это сказал вовсе не Шейд, а папа. Я сама буквально только что обрела силу, а он скрывал свою с тех пор, как вернулся домой. Я помню его слова, которые услышала прошлой ночью, в полусне. «Я знаю, что такое убить человека». Не сомневаюсь.

Как ни странно, о Мэйвене мне напоминает еда. Не вкус, а процесс. В последний раз я ела, сидя рядом с ним, в королевском дворце. Мы пили из хрустальных бокалов, а у меня была вилка с перламутровой ручкой. Нас окружали слуги, и в то же время мы были очень одиноки. Мы не могли поговорить о предстоящей ночи, но я постоянно украдкой взглядывала на Мэйвена, надеясь, что не струшу. В ту минуту он придавал мне сил.