Секс – путь к свободе. Великая борьба за Эрос - читать онлайн книгу. Автор: Вильгельм Райх, Герберт Маркузе cтр.№ 11

Но данное обстоятельство нельзя все же игнорировать полностью, и тогда на вооружение берется аргумент, что человек все-таки отличается от животного и ввиду своего «высокого призвания» должен придерживаться брака как «высшей» формы сексуальных отношений. При таком подходе человек уже более не животное, а «высшее существо», обладающее врожденной нравственностью. А если так, то выдвигается лозунг «Бороться против сексуальной экономики!» — ведь она однозначно доказала, что врожденной нравственности не существует. Но, коль скоро нравственность не врожденная, она может быть только приобретена в результате воспитания. А кто воспитывал? Общество или его идеологическая фабрика — принудительная семья, опирающаяся на моногамный брак. Тем самым форма семьи перестает быть естественным институтом и принципиально признается ее общественный характер.

Те же, кто выдвигает реакционные аргументы, настойчивы, они умеют обеспечить себе поддержку. Отлично, говорят они, брак — ни естественный институт, ни требование, вытекающее из сверхъестественного предназначения человека. Следовательно, он — общественный институт. Таким образом, они пытаются доказать, что люди всегда жили моногамно, и отрицают всякое развитие и изменение форм сексуальности. Фальсифицируются даже данные этнологии в результате чего приходят к заключению: если люди всегда жили в моногамном браке, то этот институт необходим и должен существовать для сохранения прочности человеческого общества, государства, культуры и цивилизации.

Но заметьте! Ссылка на прошлое при выдвижении такого требования, что само по себе является логическим заблуждением, следует не при наличии противоположных данных, тогда, например, придется признать, что наряду с моногамным образом жизни существовали полигамный и промискуитет, игравшие, конечно, большую роль из-за своей распространенности. Чтобы не учитывать этот аргумент, рассматривают проблему не с точки зрения вечности, а с точки зрения развития. Констатируется развитие в направлении «более высоких» форм сексуальности, подчеркивается, что примитивные народы живут в состоянии животной аморальности, и отсюда делается вывод, что нам следует гордиться преодолением такого «анархического» состояния половой жизни.

При таком ходе мыслей совершенно не задумываются над тем важным фактом, что человек отличается от животного не меньшей, а более интенсивной сексуальностью (постоянная готовность к половому акту). Утверждение о «возвышении над зверем» неверно в применении к сексуальной сфере: человек превосходит животное «животностью».

Становится очевидно, что при такой точке зрения приверженец моральной оценки фальсифицирует результат наблюдения, отсюда он никогда не согласится с утверждением о значительном превосходстве сексуальной экономики «примитивных» народов. Но занимать такую позицию — значит отказываться от всякой возможности проверить формы сексуальной жизни, обусловленные определенным временем и местом, с точки зрения их материальной и общественной основы. Невозможность выйти за пределы морализирующего и оценивающего наблюдения означает погружение в безграничные и бесплодные дебаты. Предпринимаются попытки с моральных, метафизических или биологических позиций оправдать социальные явления, давно уже обреченные на гибель, причем это происходит под прикрытием неприкосновенной, якобы объективной научности.

* * *

Между тем, как показывают статистические данные, ни один из браков, которые несомненно можно охарактеризовать как счастливые, не насчитывал более трех лет. Цифры доказывают, что для создания сексуальной основы отношений между мужчиной и женщиной 4-летний срок является крайним пределом. Как намерены сторонники реформы брака справиться с этим фактом?

Еще несколько замечаний по поводу браков, которые характеризуются как хорошие и спокойные. «Спокойный» означает, что конфликты не проявляются открыто, а «хорошими» называют такие браки, в которых тихое смирение преобладает над всем остальным. Если один из таких супругов приходит на лечение к психоаналитику, то вновь и вновь вызывает удивление, насколько их переполняет бессознательная и затаенная ненависть, накопившаяся на протяжении многих лет существования брачного сообщества и проявившаяся наконец в душевном заболевании, — ненависть, которую пациент никогда до сих пор не осознавал. Неверно объяснять эту ненависть только детскими переживаниями. Можно утверждать, что перенесение ненависти с человека, который был ненавистен в детстве, на супруга последовало только тогда, когда в самом браке накопился значительный потенциал конфликта, придавший новую остроту прежним трудностям.

Как показывает мой опыт, эти браки распадаются в процессе психоаналитического лечения, если осуществлять анализ без оглядки на брачную мораль, то есть если не оставлять сознательно или бессознательно за скобками темы, которые могут поставить под угрозу прочность брака.

Такие случаи действительно бывают. Опыт свидетельствует также о том, что браки, которые сумели выдержать давление пресса аналитической терапии, сохраняются только в том случае, если человек, подвергнутый анализу, сам обретает сексуальную подвижность и решается не покоряться безоговорочно строгой брачной морали. Соблюдение ее требований проявляется чаще всего неврозами, играющими роль механизмов вытеснения.

Кроме того, анализ супружеских пар дал следующие недвусмысленные результаты:

1. Нет ни одной женщины, которую не посещали бы так называемые «фантазии на тему проституции». Это надо понимать не в прямом смысле. Лишь немногие женщины видят себя в фантазиях занимающимися проституцией. Речь идет почти всегда только о желании совершить половой акт с несколькими мужчинами, не ограничивая свой сексуальный опыт одним партнером. Понятно, что такое желание связано с представлением о проституции.

Данные, полученные в результате клинического анализа характера, полностью разрушают веру в моногамную предрасположенность женщины. Некоторые психоаналитики считают эти «фантазии на тему проституции» невротическими и видят свою цель в том, чтобы освободить женщину от них. Вынести такой приговор — значит лишить себя аморальной позиции, необходимой для психоаналитического лечения, так как анализ осуществляется лишь в интересах морали, являющейся причиной болезни. Врачу же следует учитывать не моральное состояние пациента, а его здоровье, то есть экономику его полового влечения. Но если снова констатируется противоречие между требованиями сексуальности больного и общественной морали, то окажется «неаналитичным» отвергать эти требования как «инфантильные», как козни «принципа удовольствия», ссылаясь на необходимое «приспособление к реальности» или «пессимизм», еще до тщательного исследования, еще не составив точного представления о том, действительно ли инфантильны сексуальные притязания и приемлемы ли требования реалистичности, понимаемые с точки зрения здоровья человека.

Женщину, вступающую в половые связи с многими мужчинами под воздействием своих сексуальных потребностей, не следует без долгих раздумий представлять инфантильной. Конечно, ее поведение не соответствует идеологии принудительного брака, но и только. Из-за этого она отнюдь еще не больна, но, вероятно, заболеет, слишком уж покорившись господствующей морали. Следовало бы больше считаться с тем обстоятельством, что добропорядочные женщины, приспособившиеся к реальности, — те, которые внешне без возражений взвалили на себя все тяготы брака, будучи отчасти по экономическим, отчасти по моральным причинам сексуально заторможенными, — обнаруживают все признаки невроза. Но они «приспособились к реальности».