Фаворитка - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Цыпленкова cтр.№ 95

— Душа моя, ты – светлый лучик, — как-то сказал мне Ив, застав за прочтением очередного прошения о помиловании, — а для этой работы нужно ледяное сердце.

— Как у тебя? — с улыбкой спросила я.

— Да, — кивнул король. — Как у меня. Позволишь? — он забрал у меня бумаги и некоторое время читал написанное. После небрежно откинул на стол и спросил: — Что надумала?

— Ты сейчас скинул с рук человеческую жизнь, — отметила я.

— Да, — снова кивнул монарх. — Это не первый и не последний приговор, который я держал в руках. Тебя задело мое равнодушие?

— Нет, — ответила я. — Меня не задело. Я только отметила легкость, с которой ты отбросил в сторону смертный приговор.

— Я вижу описание преступления и не вижу повода для смягчения приговора, — пожал плечами Ив. — А что видишь ты? Что чувствует твое сердечко?

Усмехнувшись, я вновь взяла папку с документами, пробежалась глазами по ровным строчкам сухого изложения фактов, допросов, признания и приговора.

— Я тоже вижу преступление и не вижу повода для смягчения приговора, — ответила я.

— Так в чем дело?

— Тяжело быть вершителем судеб, — сказала я, аккуратно отложив в сторону папку. — Однако моя должность обязывает быть беспристрастной и руководствоваться разумом, а не чувствами. Мой разум говорит, что судья прав. И в этом случае я не стану изменять приговор.

Взяв в руки перо, я поставила резолюцию: «Обжалованию не подлежит». После закрыла папку и подняла взгляд на короля.

— Верное решение, душа моя, — он взял меня за руку, поцеловал ее и спросил с улыбкой: — Прогуляемся?

Для короля забрать жизнь было делом обыденным. Ив это делал даже «на всякий случай», желая предотвратить возможную огласку в деле, касавшегося его личной жизни, государственных интересов или королевской семьи. Я могла карать и миловать, только руководствуясь законом и здравым смыслом. Эта часть моих обязанностей мне не нравилась, но она была неизбежна. И доброта здесь была плохим советчиком. Власть подразумевает жесткость и решительность, и я стала такой.

Стоит признать, чем больше проходило времени, тем дальше была от меня ты юная мечтательница, которая, вооружившись чужим жизненным опытом, почерпнутым ею из толстых книг, была готова свернуть горы ради своей идеалистической идеи. Горы сворачивать я готова была по-прежнему, но давно уже не была идеалисткой. Теперь во мне было больше реализма с толикой здорового цинизма. Я продолжала взрослеть.

— Так что же вы думаете о приговоре капитана? — вырвал меня из размышлений наместник.

— Знаете, что меня изумляет, ваше сиятельство, — произнесла я. — Ваше любопытство. Оно мне непонятно. Вам известно, что вздохов и жалости не будет, если для них нет повода. Потому уже мне любопытно, что явилось причиной для вопроса? Что не так с этим Утткером?

— Мне хотелось услышать ваше мнение до того, как вы увидите приговоренного, — пояснил граф.

— Мое женское сердце должно затрепетать? — наконец, поняла я подвох.

— Говорят, он божественно прекрасен, — с улыбкой ответил его сиятельство. — Сам я не видел, да и не умею я ценить мужскую красоту, но по отзывам, дамы всех сословий легко теряют от него голову. Подозреваю, что приговоренный рассчитывает именно на то, что он хорош, а вы – женщина.

— Любопытно, — отметила я. — Крайне любопытно. Поглядим, как поведет себя. Что до моего мнения, то подстрекательство к бунту, оскорбление своих командиров, а тем более попытка подвергнуть сомнению Устав морской службы – всё это может быть расценено, как измена Камерату. Приговор капитана справедлив.

— Отчего же вы не отказали? — удивился граф.

— Так ведь этих обстоятельств я еще не знала, когда приказала привести ко мне бунтовщика, — напомнила я наместнику. — Однако я не могу оставить без внимания прошение военного моряка, обращенного к властителю земли, к которой приписан его корабль. И, стало быть, мы его выслушаем. К тому же четыре человека согласились с ним, а значит, может иметь место нечто происходящее на корабле, что скрыто от чужих взоров. Я хочу составить свое собственное мнение.

Вскоре доложили о прибытии капитана Стиренда и приговоренного матроса. Я велела первым пригласить капитана. Он оказался зрелым мужчиной с легкой сединой в коротко стриженых волосах. Лицо было хмурым, а кустистые брови только еще больше подчеркивали это впечатление. И смотрел капитан Стиренд мрачно. А когда, поклонившись, устремил взгляд мимо меня, я поняла, что мне не доверяют. Это не удивило и не рассердило, потому что было привычным. Первое впечатление я производила, как женщина – молодая, достаточно привлекательная, ну и опять же женщина. Много от меня не ожидали, пока не знакомились ближе.

— Доброго дня, господин капитан, — вежливо улыбнулась я. — Присаживайтесь.

— Я привык стоять перед вышестоящим чином, ваша светлость, — несколько сухо ответил Стиренд.

— Однако чин не военный, а потому присаживайтесь, — велела я более твердо. — Я ожидаю не доклада, а беседы. Прошу, — уже совсем коротко и жестко закончила я, указав на свободный стул.

Капитан поджал губы, наконец, поглядел на меня, а после, резко кивнув, прошел к предложенному стулу. Уселся он на самый краешек, держал спину прямо, плечи развернутыми и явно ощущал напряженность.

— Вы давно служите нашему великому королевству и его государю? — мягко и с улыбкой спросила я.

Брови Стиренда приподнялись в недоумении, однако, прочистив горло, он ответил:

— Без малого двадцать лет, ваша светлость.

— Почтенный срок, — заметила я. — И раз вы возглавляете одни из лучших кораблей Камерата, стало быть, заслужили эту честь своей доблестью и разумом. Мне приятно разговаривать с достойным человеком.

— Благодарю, — немного растеряно ответил капитан, и граф Нестдер отвернулся, скрыв улыбку.

— Часто ваша команда доставляет вам огорчение? — задала я новый вопрос.

— У меня служат отличные моряки, ваша светлость, — сказал капитан.

— А такие, как матрос Утткер?

— Эта мразь такая одна, — фыркнул Стиренд и опомнился: — Простите, ваша светлость, но как мразь не назови, таковой она быть не перестанет. Мне доводилось видеть много гнилья, но этот прощелыга превзошел всех. Не понимаю, зачем вам заступаться за негодяя.

— С чего вы взяли, что я собираюсь за него заступаться? — удивилась я. — Я рассматриваю прошение о помиловании, и чтобы принять решение, мне необходимо разобраться в этом деле. Расскажите о матросе Утткере, как его видите вы. Беспристрастно, будто говорите о человеке с соседнего корабля, о котором немало наслышаны и знали лично. Я вас слушаю.

Капитан Стиренд поерзал, устраиваясь удобней. Он опять прочистил горло, после снова поерзал, и мне подумалось, что мой визитер тянет время. Кажется, об этом же подумал и наместник, потому что брови его сиятельства чуть приподнялись, и он бросил на меня быстрый взгляд. Я не стала торопить капитана с ответом, однако это промедление было непонятным.