Печально вздохнув в очередной раз, Златослава обмакнула перо в чернильницу, решив, что обязательно надо попросить прощения у Зареслава за ее гадкий поступок при его первом сватовстве. Как порешила, так и сделала, умудрившись на целый лист извинений накатать, уж больно старалась Ягуся объяснить супругу свому, как стыдно ей от того давнего поступка. В самом конце Ёжка приписала, что рассказ о событиях минувшего дня на отдельных листах прилагается, да попрощалась, да скорее листы песочком посыпала, высушила, свернула и, думая о Зареславе, в шкатулку листочки быстренько засунула, более не перечитывая. Эх, ладно! Пусть будет, как есть! Ведь начнешь перечитывать, решишь переписать, а начнешь переписывать затянешь это дело надолго, и придется супругу ответ целую седмицу ждать, ежели не больше. А так, может мужа своими глупостями да ошибками повеселит, а то уж больно у него вчера голос был тревожный да усталый.
Тихий перезвон сообщил о том, что письмо отправилось адресату, но проверить все же не мешало бы. Златка осторожно приоткрыла крышку, до сего момента крепко прижатую обеими ее ладошками, и заглянула внутрь. Шкатулка была пуста. Закрыв крышку, Яга посидела еще некоторое время и снова заглянула внутрь, но так ничего и не обнаружила.
— Ответит он тебе как сможет, — поспешил успокоить свою Ёжку Терентий, осторожно касаясь мягкой лапкой руки девушки.
— Знаю, — кивнула она и, зажмурившись, выпалила. — Просто тревожусь я…, такие глупости написала, вдруг обидела его или…
— Так, Ягусь, панику отставь! — прикрикнул на расстроенную девушку фамильяр и строго так спросил. — Ну-ка, скажи мне, сердцем писала? — и, дождавшись еще одного кивка от подопечной, назидательно проговорил. — Значит, не обидела, это точно. У тебя сердце доброе, Ёжка. Глупенькое иногда, само не понимает, что ему надо, но доброе, обидеть того кто дорог не сможет.
— А с чего ты решил, что дорог мне Зареслав? — удивленно и самую малость смущенно полюбопытствовала Яга.
— С того, что щечки при его упоминании у тебя розовеют, а глаза светятся, — фыркнул кот добродушно и тут же перешел на командный тон. — А теперь, Ягусь, заканчивай страдать и принимайся-ка за дело! Тебе еще учиться надо, как Избушку с места насиженного сдвинуть.
— И впрямь, — с улыбкой согласилась Баба Яга и решительно направилась на чердак.
Глава 12. Мы поедим, мы помчимся во Избушке утром ранним!
— Избушечка, подними правую ножку! — молила Златослава, с надеждой глядя на свою Избушку-на-Курьих-Ножках, упорно стоявшую на одной лапке.
Сзади послышался смешок Руслана, который прекратил играть с Василисой в Большого Змея и теперь вместе с девочкой с интересом следил за Ёжкиными потугами наладить общение с Избушкой. Малышке, умостившейся на руках княжича, все вкруг было в новинку, и она, то и дело переводила взгляд с любимой матушки, на перелетевшего с ветки на ветку снегиря или на бельчонка, усердно обгрызающего большую еловую шишку. Вид у Василисы при этом был настолько забавным, что Яга не удержалась, улыбнулась глядя на доченьку. Потешности малютке добавлял и наряд, старательно подобранный переживающей о дитятке матерью вкупе с домовушкой. Девочка была обряжена в две пары штанов, одни были вязанными из козьего пуха, другие сшиты из плотной добротной шерсти, в шерстяную рубаху, вязаную кофточку и теплый заячий тулупчик. На головку дочери Баба Яга нацепила шапку вязанную, пуховый платок, а сверху водрузила меховую шапочку привезенную Кощеем вместе с тулупчиком. На ногах малышки красовались крохотные замшевые сапожки, надетые на две пары теплых носочков. И ничего страшного, что Василиса еще и стоять не умеет! Сапожки все равно пригодились, вон Змей время от времени ставит кроху на снег, осторожно, но при этом крепко придерживая ее руками.
Златка перевела взгляд на невозмутимого на первый взгляд Хмурича, пришедшего вроде бы поддержать Ёжку, но почему-то старательно скрывающего широкую ухмылку. Безуспешно скрывающего, потому что, как бы он не прикрывал ладонью рот, кончики губ предательски виднелись и глаза, в которых плескались целые полчища смешинок, тоже спрятать не получалось. Яга нахмурилась и перевела взгляд на Терентия, сидевшего на нижней ветке ближайшей сосны. На мордочке фамильяра пребывало выражение полнейшего страдания.
— Ягусь, — простонал кот, укладываясь на ветке и прикрыв на мгновение мордочку лапками, — бедная Избушка уже четверть часа на правой лапке стоит! Прекрати издеваться над нашим домом, а то жить негде станет!
— Ну, как же на правой, когда она на левой стоит! — возмутилась Бабка Ёжка, всплеснув руками.
— Злат, ты бы отдохнуть сходила, а то заучилась, похоже, — вздохнув, проговорил Реня, снова усаживаясь на ветке, и мягко напомнил девушке. — Избушка напротив тебя стоит, а значит, ее правая нога будет, как в зеркале, противоположной твоей правой ноге.
Услышав его слова, Яга сначала задумалась, пытаясь осознать сказанное. Все окружающие затихли, давая Ёжке время понять, что не так, и ожидая ее реакции. Постояв пару секунд Златослава неожиданно весело расхохоталась, осознав свою оплошность.
— Избушечка, хорошая моя, опусти лапку! — сквозь смех обратилась она к своему колдовскому домику. — И прости, пожалуйста!
«И впрямь заучилась!» — не переставая смеяться над собственной ошибкой, подумала Баба Яга.
Последние две седмицы Златка старательно осваивала премудрости обращения с Избушкой-на-Курьих-Ножках, основываясь на записях Яги Парфирьи, с которой с недавнего времени начала переписку по совету Летописи, наотрез отказавшейся в чем-либо помогать молоденькой Яге. Объяснила она это тем, что Злата так и не исполнила главное условие, выставленное зловредным фолиантом: не погостил у нее колдун-воитель. Сколько бы ни спорила по этому поводу с Летописью девушка, ничего не добилась. Книга посоветовала обратиться к какой-нибудь Яге за советом, на том и замолкла и на вопросы больше не отвечала.
В тот же вечер, разругавшись в пух и прах с ехидной Летописью, Ягуся села за написание нового письма, уже не мужу, а незнакомой ей женщине. Писать Бабе Яге оказалось куда проще, чем собственному супругу и письмо вышло на диво складным и потому Злата даже не испытывала никакой неловкости отправляя его с помощью колдовской шкатулки. Парфирья ответила быстро, будто ждала, что Златослава ей напишет и у нее уже был заранее заготовленный ответ. С того дня Ёжки почти каждый день обменивались письмами, в основном касающимися их ремесла, Злата задавала вопросы, а Парфирья ей незамедлительно и подробно на них отвечала.
Общение с другой Бабой Ягой доставляло девушке удовольствие, да и пользу несло не малую, что нельзя сказать о собственном муже. На самое первое письмо муж ответил только через пяток дней, вызвав в душе молодой жены сперва тревогу, потому жгучую обиду, а после получения короткого, явно написанного впопыхах, послания легкое беспокойство за слишком занятого делами Змея и невозможное, просто всепоглощающее счастье, когда она прочла ответ, на свой вопрос. «Была еще причина, ты, верно, подметила, душа моя, — писал Зареслав. — Причиной этой было то, что влюбился я в тебя, как мальчишка». Эти строки Яга готова была перечитывать снова и снова, в первый же день, чуть не затерев послание до дыр, чем вызвала не обидные, но нервирующие смешки со стороны Руслана.