Я заколебался. Может, оставить все как есть? Пусть помирает влюбленной. Я прищурился. Нет уж. Она хотела правды, так пусть ее получит. На пару минут я потерял уверенность в себе, но тут же вернул ее снова: неужели какой-то нищий окажется умнее меня? Я забрался обратно за портьеру, чтобы меня не увидели из гостиной, прошел за ней до дальнего угла комнаты и уже оттуда скользнул в коридор. Двери из коридора в переполненную столовую были по-прежнему распахнуты, но сюда никто не смотрел, все были слишком увлечены выступлением обаятельного Флинна, которое все еще продолжалось, крутясь вокруг мести британцам. Эх. Я хотел разоблачить преступника, а сам помог ему завоевать всеобщее внимание. Пора это исправить.
Пробравшись вдоль дальней стены коридора, я скользнул в следующую за столовой комнату – библиотеку. Ни одной книги я здесь ни разу не прочел. Шаги у меня были тишайшие, половицы даже не скрипнули, да и ковры глушили любой намек на звук.
– Я вас не подведу, братья! – продолжал Флинн. – Грабьте англичашек без зазрения совести, иначе всю жизнь протрясетесь в нищете, ожидая подачек от богачей, замаливающих грехи юности. Давайте поступать справедливо: отнимем у них то, что они отняли у нас! Мы не рабы, нам не нужны их милости. Так давайте, раз никто не сторожит это место, заберем все себе! У меня страха нет, вы увидите, что не прогадаете: лучшего предводителя, чем я, вам не найти.
Тут раздался грохот: кажется, Флинн подпрыгнул и сбросил портрет со стены. Тот с грохотом свалился на пол, и я вздрогнул – как будто загремели кости моего отца, как будто этот подонок осквернил мой дом. Ну все. Ты доигрался, скотина.
Пробираясь сюда, я не знал точно, что буду делать, ждал вдохновения, – и оно пришло. Нужно напомнить всем этим беднягам, развесившим уши, о том, что гораздо важнее его пустых слов. О том, чего не отменить и не взять назад.
Я втащил свое тело на кресло, выпрямился и сипло пропел в раструб отопительной трубы то, что услышал от Молли, пока мы сюда ехали:
– Юная дева сердце отдаст. Тот, кого любит, ее не предаст. Солнце и ветер хранят их любовь, большую, как небо, живую, как кровь.
В таком исполнении это не особенно изысканное произведение северного фольклора прозвучало мрачно, как похоронный марш. Ирландцы вскрикнули. Флинн, кажется, сумел их убедить, что призрака нет, но вот, звук доносится с новой стороны, притом что никто не слышал шагов. Я подождал, пока звуки стихнут, – даже Флинн, к счастью, заткнулся – и прошептал в трубу еле слышно, будто голос удаляется:
– Ты прав, Флинн. Да, я раскаивался в том, что делал на войне, и пытался загладить вину. Ты прав во многом, но одного не изменить: ты убил Молли. Высокую темноволосую девушку с большими руками, о которой вы, похоже, уже забыли, а она ведь провела с вами целый месяц. – Голос у меня от всех этих усилий сел, я мог только сипеть, но так получалось даже лучше. – Но мертвые видят правду. Она была в тебя влюблена, Флинн, а ты подбил ее украсть драгоценности хозяйки и убил, чтобы забрать их себе. Напал на нее со спины, когда она шла на встречу с тобой у реки. И за это тебе нет прощения, и ни в чем тебе не будет удачи. Но признайся в том, что ты сделал, и я подумаю над твоей судьбой. Если нет, адские гончие придут за тобой куда скорее, чем ты думаешь. Вспомни Файонна – он скрыл сокровище от своих, и за это даже после смерти не было ему покоя, а ведь он согрешил гораздо меньше твоего.
«Под этим камнем покоится Джон Гленгалл, защитник угнетенных, разоблачитель преступников». Лица Флинна я не видел, у меня уже не было сил слезть с кресла, я просто стоял и надеялся, что все получилось. Если бы он сейчас распахнул и эти двери тоже, то застал бы меня в совершенно нелепой позе, стоящим на кресле. Но время шло, двери не открывались. Я все-таки слез и пошел глянуть, что происходит.
Флинн стоял на столе, бледный и неподвижный. На этот раз, похоже, проняло даже его. Потом он сдавленно, сердито процедил:
– Не умерла она! Я сам ее видел, она просто ранена. – Он дернул головой. – Я же не убийца! Это было под влиянием момента. Ее хозяйка – чокнутая богатая старуха, камни ей все равно не нужны! Мы договорились, что Молли принесет камни, я вышел из Фоскада заранее, чтобы ее встретить. Увидел ее и как-то… – Он потер переносицу. – Просто хотел припугнуть. Так получилось! Было темно, я выпил, ну поймите же! Сам не помню, как нож у меня в руке оказался. Но я клянусь, что никого больше не трогал! И не убивал сына здешнего хозяина, я и в глаза его не видел! И сюда я не влезал, я вообще тут не был никогда! Я же не убийца, просто… Я глупость сделал! Вы меня простите? Я передать не могу, как я раскаиваюсь, – искренне сказал он и даже, кажется, подпустил слезу. – Но с ней все в порядке, честное слово. Я сам ее видел сегодня днем.
Ирландцы стояли вокруг в полутьме, как хор вокруг главного героя, и смотрели на Флинна. А потом все охнули – из соседней комнаты вышла Молли, словно проступила из темноты. На этот раз лицо от собратьев она не прятала, и те всхлипнули от страха, сбившись вместе. Она выглядела совершенно мертвой.
– Ничего со мной не в порядке. Потрогай, – тихо сказала она и вытянула вперед руку.
Флинн отшатнулся, но она схватила его своей ледяной ладонью и дернула ближе к себе. Флинн глухо вскрикнул и задышал тяжелее. Приятно было видеть, как вытянулась его наглая физиономия.
– Ты ударил меня ножом в спину, чтобы я тебя не увидела, и вытащил рубины, – сдавленно проговорила Молли. – Они слишком ценные, у нас негде спрятать такое, ты носил бы их с собой. И я пришла с того света, чтобы забрать их.
Продолжая крепко держать Флинна за локоть, Молли протянула вторую руку ладонью вверх. Флинн, бледный почти как я, залез во внутренний карман куртки и вытащил маленький мешочек. Молли выхватила его и отошла. Содержимое, когда она высыпала его на ладонь, вспыхнуло красным, как кровь. Ух ты! Дивные, огромные камни. Молли подняла глаза на Флинна.
– Ты не любил меня, да? Просто использовал. А потом убил. – Она медленно перевела взгляд на новую подружку Флинна, которая стояла у его ног, схватившись за край стола, и не без злорадства сказала: – Удачи, Алиса. Место свободно.
А потом развернулась и ушла обратно, захлопнув за собой обе створки двери. Воцарилась тишина. Флинн задыхался. Ну все, сейчас обратится в бегство.
Но я его недооценил.
– Да, это правда, – хрипло прошептал он. – Призраки изобличили меня. Но я каюсь, я усвоил урок, ведь разве не за тем приходят призраки, чтобы преподать урок живым? – Глаза у него просветлели. – Если бы ее послали убить меня, она утащила бы меня за собой. Но она явилась преподать мне урок, и я исправился. Я совершил ошибку, и я это признаю. Я никогда так больше не поступлю, можете быть уверены. Все стихло, слышите? Призраки ушли. Теперь вы все знаете, у меня больше нет от вас секретов, и не будет, клянусь. В искупление своей вины я в два раза усерднее буду оберегать ваши интересы.
Я с трудом подавил вздох. Ох, ну не сдается он. Какая сила духа и поразительная наглость! Не боится ни живых, ни мертвых, и даже явления с того света неспособны сбить его с цели. Некоторые продолжали сурово смотреть на Флинна, но других он явно убедил.