Тони Три завоевал за пять последних лет пять наград «Грэмми»
и считался одним из лучших певцов в стране. В любое другое время она, вероятно,
захотела бы познакомиться с ним, но не в этот вечер.
– Заманчивое предложение, но я, честно, не могу.
– Почему?
– Потому что валюсь с ног. Господи, ты же вкалывал
сегодня весь день. Неужели не устал?
– Нет. Я люблю свою работу и поэтому не устаю.
– Я тоже люблю свою работу, но она меня все время
нокаутирует. – Она улыбнулась, не желая его обидеть. – Я бы там стоя уснула.
– Это ничего. Они бы просто подумали, что ты окаменела.
А статуя бы хорошая получилась.
Она рассмеялась его находчивости и поборола в себе желание
взъерошить ему идеально причесанные светлые волосы.
– Не надо настаивать. Я очень устала. Хочешь сандвич
перед уходом? Клубничной газировки у меня нет, но пиво, может, найдется.
– Не возражаю. А где Барбара?
– Ушла в гости.
Дафна подала ему пиво из холодильника и принялась готовить
сандвич. Джастин взобрался на табурет в кухне и наблюдал за ней. Сквозь халат
проступал ее обнаженный силуэт, и ему нравилось то, что он видел. Бикини ему
понравилось больше, но и это было неплохо.
– То есть Барбары сейчас нет?
– Да. Можешь этому верить или нет, но она ведь тоже
человек.
Эти двое несколько дней назад решили, что друг другу не
нравятся: Барбара считала, что под внешним шармом в нем скрывается бессердечный
негодяй, а Джастин решил, что секретарша Дафны – закоренелая старая дева.
– Ты прямо как старая школьная учительница, – однажды
сказал он Барбаре, разозлившись на то, что она слишком часто встревает в его с
Дафной беседы. Она чувствовала, как податлива Дафна на его чары, хотя та и
отрицала это. Барбара замечала в нем что-то неприятное, чего не видела Дафна.
– У Барбары что, друг есть? – Джастин изобразил
удивление, говоря в том же шутливом тоне, в котором последнее время всегда
говорил с Дафной.
– Да, замечательный человек. – Дафна уселась на табурет
по другую сторону стойки. Может, и неплохо в конце концов, что он зашел?
Приятно было есть сандвич в компании, хотя это и означало, что после его ухода
будет уже слишком поздно звонить Мэтью. – Ее друг адвокат.
– Это солидно. По налоговым делам?
– По кинематографу, кажется.
– Господи! Он, наверное, ходит в деловом костюме с
золотой цепочкой?
– Перестань, Джастин. Не язви.
– Почему? По-моему, она закомплексованная стерва. Она
мне не нравится.
– Она замечательная женщина, ты ее просто не знаешь.
– И не хочу знать.
– Это у вас взаимно, тут нет секрета. Мне кажется, вы
оба ведете себя как дети.
– Она меня ненавидит.
Он сказал это жалостливым тоном, и Дафна улыбнулась.
– Она тебя не ненавидит. Она тебя не одобряет и
по-настоящему тебя не знает. Много лет назад у нее была серьезная душевная
травма, из-за которой она стала недоверчивой с мужчинами.
– Можешь повторять это сколько хочешь. – Он чувствовал,
что Дафна в нем сомневается, и это его раздражало. – Я не могу предложить ей
чашку кофе, чтобы она меня не вывела из себя.
Дафна все знала об этом и уже говорила Барбаре, что не надо
обострять отношений. На съемочной площадке вражда была ни к чему.
– Во всяком случае, я рад, что ты одна. Когда я
поблизости, она стережет тебя, как ватиканская гвардия.
– Она просто заботлива, вот и все. Мы вместе многое
пережили.
– Она ведет себя так, как будто она твоя мать. Дафна
улыбнулась:
– Иногда мать бы мне не помешала.
Она так долго и так много в одиночку несла на своих плечах,
и Барбара была единственным человеком, который хоть как-то облегчил ее бремя.
Пока Дафна говорила, Джастин слез с табурета и обошел
стойку. Он встал рядом с ней и взял в свои ладони ее лицо.
– Дафна, ты красивая, привлекательная женщина, и я хочу
тебя.
Она задохнулась от возмущения и в то же время почувствовала
давно забытую истому.
– Джастин, не надо глупостей. – Ее голос был тихим и
испуганным.
– Это не глупости. – Он, казалось, обиделся. – Я со
страшной силой влюбился в тебя, а ты играешь в эту дурацкую игру, прячась за
свои стены. Почему? Почему ты не позволяешь мне тебя любить, Дафф?
Его глаза затуманились, а ее страшно расширились.
– Джастин, пожалуйста... нам надо вместе работать...
это было бы ужасной ошибкой...
– Что? Полюбить? Ты этого боишься? Почему? Мы оба
сильны, умны, талантливы. Я не могу представить себе лучшего сочетания, я
никогда не встречал никого подобного тебе, и ты, думаю, первый раз встретила
такого, как я. Почему ты это отвергаешь? Кого волнует то, насколько ты сурова к
себе? В конце концов ты однажды проснешься старухой, и все будет кончено, и ты
сможешь только сказать себе, что была верна памяти двух погибших мужчин.
Почему, Дафна... почему?
И зачем он наклонился к ней и поцеловал ее в губы, своим
языком заставив ее разжать их, и проник им внутрь, и, когда он обнял ее, Дафна
почувствовала, как у нее учащается дыхание. Но тут она из последних сил
отстранила его и встала. Рядом с ним она казалась миниатюрной и смотрела на
него с мольбой в глазах.
– Джастин, пожалуйста... не надо...
– Я хочу тебя, Дафф. И я не собираюсь позволять тебе
улизнуть. Я не могу поверить, что ты безразлична ко мне. Мы слишком хорошо друг
друга понимаем. Мне понятно каждое слово, когда-либо написанное тобой, и по
тому, как ты наблюдаешь за моей работой, я вижу, что ты тоже хорошо ее
понимаешь.
– Ну и что из того? – Дафна все еще была
полурассержена, полуиспугана.
Джастин заявился к ней, поцеловал и теперь пытался поставить
ее жизнь с ног на голову. Она не тела этого ему позволить. Это было опасно. Они
вместе снимали кино, вот и все. Дафна не хотела покидать своего панциря. – Чего
ты от меня хочешь, ей-богу? Отдаться тебе? Роман завести на шесть месяцев?
Джастин, в этом городе десять миллионов актерок. Спи с любой. – Ее глаза
наполнились слезами, и она отвернулась. – А меня оставь в покое.
– Это то, чего ты желаешь?
Она кивнула, все еще стоя к нему спиной.
– Хорошо, но подумай над тем, что я сказал. Мне не
нужно просто поскорее «переспать», Я могу это иметь когда захочу и где захочу.
Но я не смогу найти такую женщину, как ты. Такой, как ты, больше нет. Я знаю. Я
уже искал.
Тогда она повернулась к нему.
– Ну и продолжай искать. Наверняка найдешь.