– Постарайся объяснить это ему, ты в конце концов
можешь прилетать на день или два, когда у тебя будут перерывы.
– А что, если я не смогу вырваться? Тогда что? Я не
могу позвонить ему по телефону и объяснить.
Это остановило Айрис. Конечно, Дафна не могла бы позвонить
ему. Об этом Айрис не подумала.
– Я просто не могу, Айрис.
– Но почему бы тебе не подождать с решением?
Но Дафна уже знала, каким будет ее решение в понедельник, и
после того, как Айрис ушла, она обсудила его с Барбарой, свернувшись калачиком
в большом уютном белом кресле.
– А ты бы хотела поехать, если бы могла?
– Честно говоря, я не вполне в этом уверена. Я не
уверена, что могла бы написать сценарий, да и жизнь в течение года в Голливуде
– это не в моем вкусе. – Она оглядела свою милую небольшую квартиру со вздохом
и пожала плечами. – В любом случае не стоит даже думать об этом. Я не могу
оставить Эндрю на такой срок. Нет гарантии, будет ли у меня возможность
навещать его.
– А разве он не мог бы прилететь к тебе, если бы ты не
могла? Я бы могла сопровождать его обратно, если хочешь.
Хотя они никогда не встречались, Барбаре всегда казалось,
что она знает ребенка. Дафна улыбнулась этому великодушному предложению.
– Я люблю тебя за это. Спасибо.
– Почему бы тебе не поговорить об этом с миссис
Кур-тис, когда ты будешь там в этот уик-энд, Дафф?
Но о чем тут можно было думать? Ни Айрис, ни Барбара не могли
этого понять. Они не знали, чего ей все это стоило: обнаружить, что Эндрю
глухой, когда ему было всего несколько месяцев, пытаться общаться с ним,
сражаться с врачами, которые настаивали, что его надо отдать в интернат. Они не
знали, что это было, – собирать его вещи и везти его в Нью-Гемпшир... или
сообщать ему о гибели его друга Джона. Им не были известны ее переживания во
все эти моменты.
А вдруг с ним что-нибудь случится, а она будет находиться за
три тысячи миль? Они не знали этого и никогда не узнают. Ей нечего было
обдумывать – Дафна это вновь осознала, когда собрала чемодан, положила его в
машину и отправилась в Нью-Гемпшир повидаться с Эндрю.
Глава 16
Дафна была в пути пять часов и подрулила к Говардской школе
темным зимним вечером. Когда она приезжала сюда, у нее всегда ныло сердце, не
только из-за Эндрю, но и из-за Джона. Дафна мыслями всегда возвращалась к дням,
которые они вместе провели в домике. Школа была ярко освещена, и через
мгновение ей предстояло увидеть Эндрю. Дафна посмотрела на часы и поняла, что
самое время поужинать с ним.
Когда Дафна вошла, миссис Куртис была в вестибюле и явно
обрадовалась и удивилась, увидев ее.
– Я не знала, что ты приедешь на этой неделе, Дафна. –
За эти годы они подружились, и она звала Дафну по имени. Дафне же из-за
почтенного возраста Хелен всегда было неудобно называть ее по имени. Она
посылала ей все свои книги, и Хелен Куртис говорила, что они ей очень нравятся.
– Как там наш мальчик?
Дафна сняла в вестибюле пальто и почувствовала себя как
дома. В Говардской школе всегда царили теплота и гостеприимство. Школа хорошо
финансировалась и поэтому прекрасно содержалась. Все здание было прошлым летом
отремонтировано, и теперь холлы украшали фрески, которые очень нравились детям,
а на потолке были нарисованы облака.
– Ты не узнаешь Эндрю! – Миссис Куртис улыбалась ей.
– Что, опять постригся?
Обе женщины рассмеялись, вспоминая, как он выглядел прошлой
зимой, когда он и двое его друзей решили побаловаться ножницами. Правда, Эндрю
пострадал от этого меньше, чем его друзья. Маленькие девочки с нарядными
светлыми косичками, когда их так же «обработали», стали почти лысыми и похожими
на маленьких пушистых утят.
– Нет-нет, дело не в этом. – Миссис Куртис с улыбкой
покачала головой. – Просто за этот месяц Эндрю, похоже, вырос на целых два
дюйма. Он вдруг стал огромным. Тебе опять придется кое-что ему купить.
– Слава Богу, у меня есть гонорары! – И тут же с
нетерпением спросила: – Где он?
Миссис Куртис ответила ей, указав на лестницу. Эндрю
спускался в бежевых вельветовых джинсах, красной фланелевой рубашке и новых
ковбойских сапожках, которые она купила ему в прошлый раз. Ее лицо просияло
широкой улыбкой, а глаза искрились, когда она медленно шла к нему.
– Привет, мой сладкий. Как дела?
Теперь она не только объяснялась с ним жестами, но и
говорила; он с широкой улыбкой читал по ее губам, а потом изумил ее, заговорив:
– Все в порядке, мама... а как... у тебя? – Слова были
корявыми, он еще не мог говорить отчетливо, но любой бы понял, что он сказал. –
Я по тебе соскучился!
И он бросился в ее объятия, а она едва сдерживала слезы,
которые всегда подступали, когда она его видела.
Они уже привыкли к своей теперешней жизни, и дни их
добровольного заточения в ее старой квартире казались далеким сном. Эндрю
побывал в ее новой квартире, но сообщил ей, что старая ему больше нравилась.
Дафна заверила его, что он привыкнет и к этой, показала ему его комнату и
сказала, что когда-нибудь он поселится в ней насовсем. Но теперь для нее важно
было только одно – прижимать к себе теплое маленькое тело сына.
– Я тоже по тебе соскучилась. – Она немного
отклонилась, чтобы он мог видеть ее лицо. – Чем ты занимался?
– Я ращу огород! – сообщил Эндрю взволнованно. – И
вырастил два помидора.
Он показывал ей это жестами, но когда говорила Дафна, он
читал по губам и, казалось, делал это без труда.
– Посреди зимы? Как это тебе удалось?
– В большом ящике внизу, там особое освещение. А когда
наступит весна, мы все пойдем на улицу сажать цветы.
– Вот здорово!
Потом они, держась за руки, пошли в столовую и сели вместе с
другими детьми, которые ели жареных цыплят с вареной кукурузой и печеной
картошкой, смеялись, перекидывались шутками.
Дафна побыла в школе, пока Эндрю не пошел спать, уложила его
и потом спустилась вниз, чтобы перед уходом увидеться с миссис Куртис.
– Неделя прошла удачно?
Но в глазах миссис Куртис, когда она задавала этот вопрос,
было что-то странное, и Дафна инстинктивно поняла, что та смотрела шоу. А кто
его не смотрел?
– Не совсем. Я вчера была в Чикаго. – Она колебалась,
сказать ли что-нибудь еще, но это было не обязательно.
– Я знаю. С его стороны это было гадко, что он сделал.
– Ты смотрела шоу?
– Да. Но больше я никогда не буду его смотреть. Он
ублюдок.
Дафна улыбнулась этому не типичному для Хелен крепкому
словечку.