Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню - читать онлайн книгу. Автор: Вера Камша cтр.№ 42

– Маршал тоже приходит, когда он не нужен, – Мэллит погладила вскочившего на окно кота. – Я всегда его боюсь, когда несу горячее, и потом он часто кричит, когда мы заняты и не можем открыть ему дверь, а когда открываем, садится и никуда не идет.

– Это другое дело! – Подруга поменяла местами вазу с яблоками и кувшин. – Маршал никуда не идет, потому что ему весело, когда мы прибегаем и делаем, как он хочет. Мы можем браниться, но нам это все равно нравится.

– Да, – признала гоганни, – когда именуемый Маршалом безобразничает, мне становится весело, даже если он вскакивает на стол. Отец отца называл подобное злодеянием, но именуемый Огурцом гулял по разделанной рыбе, хоть и был сыт. Мы идем сейчас или ждем обеда?

– Лучше сейчас, я уже часа два собираюсь, а вечером не захочется еще больше.

Подруга вернула кувшин на прежнее место и сняла передник, она не хотела идти, но скрывающий письмо нарушает волю Кабиохову. Сэль жила по слову Создателя, но правильное правильно везде. Они спускались согретой новыми коврами лестницей, опасаясь нанести вред путавшемуся в ногах черно-белому.

– Смотри, – Мэллит поставила назад уже занесенную ногу, – он не хочет, чтобы ты делала то, что решила.

– Кошка отправится туда, куда ей не хочется, только в корзинке, – Сэль поправила волосы, – мне это сказал Руппи, а ему один очень хороший и умный человек. Я его видела, он эсператистский епископ, но у него это совсем не противно. Маршал! Ты куда?

– Он радуется и спешит к двери, – объяснила гоганни, – ты этого не видела, потому что так он встречает лишь тебя.

– Значит, это Руппи, – вздохнула подруга, – он все-таки приехал, а кошки его любят, даже самые злые. Почему, он не говорит, но это должно быть что-то очень хорошее.

– Пойдем встречать названного Руппи. – Если мужчина настойчив и при этом светел, сердце женщины может открыться, как открывается драгоценная раковина. – Герцог Надорэа прочтет свое письмо позже.

– Да, – сказала Сэль, и они сбежали вниз, где освобождались от плащей Герард и тот, кого Мэллит прежде не видела, но кто был полуночью и полднем, сном и явью. Одетый в черное с белым, он гладил вскочившего на сундук кота и смеялся, а рядом лежала засыпанная снегом шляпа.

Рука Мэллит невольно метнулась к груди, а глаза ожгла полуденная синь, в которой играли горные птицы. Так было, когда она летела на качелях, так стало сейчас.

– Добрый день, монсеньор Рокэ, – подруга сделала книксен. – Здравствуй, Герард, хорошо, что с тобой все в порядке, но ты мог бы и сообщить, что приехал. Монсеньор, это Мелхен, моя подруга.

– Да будет ее жизнь исполнена радости!

Он ответил, как отвечают правнуки Кабиоховы! Он… знает?!

– Да будет путь первородного шелком, а цель дороже алмазов.

– Это нетрудно, – теперь он говорит как талигоец, и это он забрал сердце Сэль! – Сегодня я бы отдал немало алмазов за цветы, но аконские садовники их прежде времени не будят. Селина, и особенно вы, Мелхен, я прошу подарить мне этот день.

– Конечно, – подруга вздохнула, и гоганни взяла ее за руку, ощутив, как быстро бьется жилка на запястье. – Монсеньор Рокэ, вы не знаете, что с монсеньором Лионелем?

– И с герцогом Эпинэ, – быстро добавила Мэллит. – Подруга говорила, он был с перво… первым регентом Талига.

– Если я никого не упустил, – Монсеньор монсеньоров приподнял бровь, – то регент я все-таки третий. Граф Савиньяк на пути к Аконе, а Эпинэ был со мной до сегодняшнего, видимо, все же утра; сейчас он отдыхает.

– Спасибо, Монсеньор. Понимаете, герцог Надорэа живет у нас, и мама прислала ему письмо, но я его пока не отдала. Генерал фок Дахе тоже здесь, только он пошел к утренней службе. Вы обещали о нем позаботиться и дать ему один из орденов Герарда, помните?

– Да, Монсеньор, – Герард щелкнул каблуками, он хотел справедливости для хромого полковника и не знал о горе своей сестры. – Генерал фок Дахе…

– Скоро вернется, и я о нем позабочусь, – пообещал тот, кто мог быть братом огнеглазого Флоха, а стал смертью подлых и сердцем подруги. – Герцогу Надорэа надлежит пребывать в своих владениях, и он туда скоро отправится.

– Спасибо, Монсеньор, я еще могу терпеть, только очень боюсь за маму.

– Первородный будет обедать? – прерывать беседу неучтиво, но смотреть на подругу Мэллит не могла. Того, кто пришел, не забыть, а значит, если ничего не сделать, Сэль закончит вышивку и уедет к обходительному казару. Незнакомый Руппи слишком похож на Монсеньора монсеньоров, но ведь есть еще и первородный Робер. – Если да, ничтожная встанет к жаровне и будет этим счастлива.

– Мы обе встанем, – подхватила подруга, – но обедать с герцогом Надорэа очень трудно.

– Поэтому пообедаем без него. Селина, вы доверите мне письмо вашей матушки? Где она, кстати?

– Мама сейчас в Альт-Вельдере, – Сэль протянула футляр, за которым не надо было даже идти, – пожалуйста, Монсеньор.

– Благодарю, – тот, кого так боялся именуемый Папенькой и ненавидел исполненный зависти Альдо, приоткрыл дверь и позвал: – Антал!

– Тут, – капитан Уилер, входя, приподнял шляпу, прежде он так не делал.

– Отнесите это письмо Райнштайнеру и возвращайтесь. Селина, капитан Уилер посвящен в чувства господина Надорэа, как, впрочем, и я, и герцог Эпинэ.

– Ну, – «фульгат» виновато развел руками, – у нас лошадки, и те посвящены. Уж больно чувства эдакие…

– Да, чувства возвышенные. Когда вернетесь, скажете, что пришла оказия из Альт-Вельдера и там есть личное письмо герцогу Надорэа. Это оставит его без обеда, но дарует иное счастье, куда более долговечное.

3

Первой узнать о состоянии головы графини Савиньяк явилась Маргарита-Констанция, и мать сочла возможным показать заботливой даме присланную Бертрамом нюхательную соль. Назревал секретный разговор, и Арно был отпущен восвояси, оставалось распорядиться свободой без ущерба для себя.

Валентин все еще вкушал мужские напитки в обществе Лукаса, а по дому бродили девицы и дамы. Самым безопасным казался парк; виконт накинул плащ и выбрался под намекавшие на скорый снегопад тучи. Было не столько холодно, сколько сыро, дорожки садовые рабочие отскребли до гравия, но поляны украшали следы и следочки людей, птиц и всяческой садовой мелочи, увы, давным-давно описанной сьентификами. Возле Длинного пруда совсем недавно резвились забежавшие из леса зайцы, наверняка «белооблинялые», ниже, у Конюшенного моста, сверкнул красной шапкой дятел, и сразу же раздалась почти барабанная дробь.

Арно немного постоял в горле Конюшенной аллеи, слушая дятла и прикидывая, не промять ли Кана, но решил дождаться исхода битвы монстров. Валентин, конечно, был еще тем Заразой, но Лукас казался непрошибаемее Дубового Хорста. Графскую шкурищу даже мать не прокусила, хотя, может статься, она не кусала, а стригла. Манлий Манлием, но то, что творилось при Алисе, занимало мать все сильнее, Лукас же со своей Констанцией помнили не только старую королеву, но и ее короля. Как Алиса с невеликим Франциском могли пригодиться сейчас, Арно не представлял, но он в дворцовых делах был дурак дураком, и гордиться этим не приходилось. Брякнуть, что ты военный, а не паркетный шаркун – не штука, но когда армия в казармах, на паркетах решается слишком многое.