Няня поневоле - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Волкова cтр.№ 48

— Да-да, конечно, — кивает Федор Ильич. — Может, уколоть что-нибудь?

— Таблетками обойдемся, — добродушно замечает Люся и со всех ног несется к себе. А вернувшись с аптечкой, наскоро ищет там нужное лекарство.

— Насчет обеда распорядитесь, — дает она указание Шмелеву. И тот, кивая, покидает купе.

— Ты чего разревелась? — шепотом спрашивает Людмила. — Назарова на перроне видела?

Я киваю и снова захлебываюсь слезами.

— Да что же это такое! — возмущенно восклицает Шмелев. — Как выйду, ты ревешь, Аполлинария!

— Плохо мне, — всхлипываю натужно. И припомнив, как чудили роженицы у нас в роддоме, добавляю. — Все в черном цвете. Мы все умрем.

— Вы ей дали успокоительное? — гневно рычит Федор Ильич.

— Когда? — обеспокоенно хмыкает Люся. — Вы вышли, она снова плакать начала.

— Может, мне лучше не выходить? — чешет затылок Федор.

«Вообще не заходи в купе! Исчезни из моей жизни! Забудь, что я существую! — вздыхаю я, стараясь успокоиться. Больше всего на свете хочу оказаться сейчас рядом с Сергеем. Утонуть в его медвежьих объятиях. Обвить обеими руками шею и никогда больше не отпускать. Испытывать счастье от мимолетных прикосновений, от каждого поцелуя и горящего взгляда. И чувствовать себя живой.

Люся умело впихивает мне в рот таблетку. Дает стакан воды и предлагает Шмелеву.

— Вы пока пообедайте, Федор Ильич, а я тут с Линарой посижу.

— Заботиться о жене — мой долг, — высокопарно заявляет Шмелев. И выжидательно смотрит на Люсю. А когда та выходит, садится рядом и берет мою руку в свои.

— Тебе нужно поспать, Аполла, — бубнит он обеспокоенно. — Закрывай глаза.

Прикрываю веки, чтобы не видеть рядом этого господина. Пальцы, зажатые в его ладонях, стынут, словно от вечного холода.

Стараясь отвлечься, вспоминаю стихи. Любые. Пусть даже обрывки фраз. Лишь бы переключиться, не думать о Сергее. Шмелев не дурак, быстро вычислит.

Вздрагиваю, когда его большой палец медленно царапает мою ладонь. Обычный возбуждающий жест. Но только не в исполнении Федора. Дергаюсь, будто воткнула пальцы в розетку.

— Ты слишком нервная, малышечка, — шепчет Федор. Да еще по ноге гладит, скотина! — Хочешь, я тебе колыбельную спою?

— В соседнем купе едет Лира, — вздыхаю я и сама не понимаю, что на меня нашло. Решила до конца строить из себя капризную чику? Может, так заставлю Шмелева отделаться от меня и согласиться на развод. — Попросите ее, Федор Ильич. Или это невозможно? — всхлипываю снова. Вспоминаю, как мы с Сергеем ходили в театр. И будто наяву вижу его в темно-синем костюме и белой рубашке.

— Только галстук не заставляй надевать, — бурчал он тогда недовольно.

— Для тебя все, что пожелаешь, — пыхтит Шмелев и, достав из кармана айфон, звонит сыну в соседнее купе. — Не беспокойся, сейчас Илька ее уболтает, — бросает самодовольно.

Лира появляется через полчаса. В концертном платье и при макияже. Но даже через слой грима мне удается разглядеть синяки. Один на скуле, а два, помельче — на шее.

Илья? Или Федор?

Гадаю, пока Лира поет мою любимую песню. Кто-то из них… Вот только кто?

В коридоре останавливаются люди и самые нетерпеливые заглядывают в чуть открытую дверь купе. Федор со вздохом встает и отправляется разгонять крестьян, посмевших притормозить около господского купе. Воспользовавшись замешательством, мы с Лирой кидаемся друг к другу.

— Ты любишь того мужчину? — спрашивает она еле слышно.

— Да, — киваю. И тут же осекаюсь, наткнувшись на внимательный взгляд Федора, вернувшегося после разгона черни. Кажется, ничего не услышал. Но перестраховаться не повредит.

— Даа, давай пообедаем вместе, — предлагаю я Лире. Но она и Федор решительно пресекают мои попытки устроить мини-девичник.

— Мне хочется отдохнуть, — словно механическая кукла, твердит Лира, а Шмелев недвусмысленно намекает на интимный обед.

— Еще увидимся, — улыбается она на прощанье.

— Конечно, — уверенно киваю я, даже не подозревая, что вижу великую Лиру Амани в последний раз.

Пройдет немного времени, буквально месяц-другой, и она исчезнет с радаров. Отменит концерты и уедет неизвестно куда.

Ну а пока, покоренная ее необыкновенным голосом, я закрываю глаза и медленно проваливаюсь в оглушительную тишину сна.

— Аполла, а как же обед? — шипит обескураженно Шмелев.

— Покушай с Ильей, Федя, — отмахиваюсь я, отворачиваясь к стене. Осторожно под одеялом нащупываю тонкий металлический ободок, в одночасье ставший моим талисманом и надеждой на спасение.

«Сережка свой не снял, а значит, еще не все потеряно», — думаю, мечтая увидеть любимого хотя бы во сне. Трясина полудремы затягивает меня в свое спокойствие все глубже и глубже. Кажется, время останавливается или течет медленно, слишком медленно.

Я просыпаюсь поздно вечером. В купе горит слабый ночник, а за тонкой перегородкой слышатся пьяные голоса. Папа и сын решили расслабиться. Недовольно закрываю голову подушкой, пытаясь снова заснуть и хоть во сне встретиться с Назаретом. Но тихий шепот разговора нет-нет да и срывается на вопли.

— Я вообще не понимаю, на кой она тебе сдалась? И почему решил оставить приплод. Почистили бы в больнице, и все дела. Извините, мадам, но сохранить не удалось, — изгаляется за стенкой Илья.

— Ты у меня дурачок, — чуть тише хмыкает Федор Ильич. И в его голосе я чувствую легкое пренебрежение. — Да, я забрал Аполлу. И кроме чувств, мой дорогой, руководствовался еще соображениями бизнеса.

— Акции банка можно вернуть, — брякает сын, перебивая.

— Я сейчас не о ФИШТе, — рыкает нетерпеливо Федор, делая ударение на последнем слоге. — В оффшорах все компании зарегистрированы на Аполлинарию. Забыл, что ли? Переоформить вряд ли получится. Иначе весь капитал достанется местным. Не мне тебе объяснять…

— Она знает? — вкрадчиво спрашивает Илья.

— Нет, — ухмыляется муж. — Давным-давно подписала кипу бумаг, не глядя. Послушная девочка, — смеется довольно.

— Ну, это не меняет дела, — снова настаивает на своем Илья. — Чужой ребенок тебе зачем?

— Во-первых, мой дорогой, я все-таки люблю Аполлинарию. Это моя последняя радость. И хочу еще парочку деток. Или сколько там смогу заделать. А если бы малышку поскребли Никитские коновалы, то последствия могли бы быть самые плачевные. Я не хочу здоровую фертильную девку превращать в сухое полено. Она у меня сейчас как кошка рожать будет. Одного за другим. И возвращаясь к твоему вопросу, мальчик, — вздыхает Шмелев. И на какое-то мгновение наступает тишина. Слышится слабый звон рюмок.

— Закусывай, Илья, — заботливо бубнит муж. — Вот, возьми огурчик. Даже не ожидал, что в этом клоповнике подают такой отличный коньяк.