Он и Я - читать онлайн книгу. Автор: Елена Тодорова cтр.№ 54

Принимаю обширные точечные сигналы, и душу вмиг разбивает волнение.

Даже Элиза, быстренько скинув ответственность, без лишних реверансов спешно исчезает за дверью.

Никак не пойму, что случилось. А Тарский не говорит, хоть я, наплевав на все запреты, наседаю с расспросами.

Что не спрошу — молчит. Я говорю — он молчит.

Молчит. Молчит. Молчит.

Ни слова. Ни единого чертового слова. За весь вечер ни единого чертового слова!

Таким я его не то что не видела… Даже не представляла, что нечто подобное, горячее и ощутимое, в принципе способен бестактильно давать человек. Нет сил гадать о причинах. А Таир лишь взглядом давит, когда обращаюсь. Небольшую передышку получаю, когда уходит в душ. А выходит снова, словно буря надвигается. Тогда уже я торопливо ретируюсь и закрываюсь в той же ванной на замок.

Но навечно ведь там не останешься…

Да и не хочу я. Перевела дыхание, и хватит. Желаю знать, что произошло.

Выбравшись, застаю поразительную картинку. Тарский сидит в кресле с бокалом крепкого алкоголя. Судя по этикетке на бутылке, которая уже практически полупустая, накачивается бренди.

— Ты можешь сказать, что случилось? — стараюсь говорить спокойно, но внутри уже все ходуном ходит.

Ненадолго подвиснув на колышущейся в бокале темно-вишнёвой жидкости, плавно скольжу взглядом по крупной мужской кисти, перевитому выпуклыми венами мощному предплечью, широким плечам, натягивающим черную майку объемным грудным мышцам, плоскому животу. В кресле Таир полулежит. Откинувшись, упирается в спинку едва ли не макушкой. Таз на самом краю находится. Ноги расставлены максимально в стороны, свободные спортивные брюки этому не препятствуют. Визуально кажется, что он расслаблен, но я ведь чувствую, что это не так.

Зачем напивается? Что сделать собирается? Или, может, с чем-то справиться пытается? Как понять, если ничего не говорит?

Курсирую взглядом обратно вверх. К лицу поднимаюсь и инстинктивно застываю.

Его глаза — чистая сталь. В них темная буря поднимается и надвигается, будто штормовая волна. Еще есть шанс спрятаться.

Не сбегу, с головой ведь накроет. Понимаю это и… остаюсь.

— Подойди, — первое, что Тарский говорит в тот вечер.

Я пытаюсь выглядеть уверенно, будто как-то контролирую ситуацию. Стянув с головы влажное полотенце, бросаю его на спинку стула. Взбив ладонями волосы, стискиваю в кулаке ворот тонкого халата и осторожно подступаю к креслу.

— Ты меня боишься? — зачем-то спрашивает Таир.

— Нет.

— Правду сейчас говори, — требует таким жестким тоном, что я на миг реально пугаюсь и вздрагиваю.

— Не боюсь, — для верности еще и головой мотаю.

В широком смысле страха действительно нет.

— Тогда какого лешего ты дрожишь?

— Это другое… Волнуюсь, потому что ты не говоришь, что… — договорить не получается.

Тарский неторопливо отставляет бокал на столик и как будто затыкает меня взглядом. Красноречиво дает понимание: все, что нужно, он выяснил, остальное неважно. И я замолкаю, не зная, что делать дальше.

Когда пальцы Гордея ловят кончик пояса моего халата и тянут на себя, я и предположить не могу, что он его развязывает. Решаю, что хочет, чтобы подошла ближе. Машинально шагаю, пока не оказываюсь между сильных мужских ног.

Полы халата медленно расходятся, Тарский опускает руки мне на талию и вдруг сваливает к себе на колени. Задушенно пискнув, инстинктивно упираюсь ладонями ему в грудь и неосознанно цепенею, впитывая бушующую яркость глаз.

— Не дури, и все будет нормально, — глухо выдает какое-то странное предупреждение, при этом ни на секунду не сводя с меня взгляда.

Я в попытке охватить смысл происходящего, спускаю свой взгляд на его рот. Слежу за тем, как он движется, будто умею читать по губам. Даже когда Таир прекращает говорить, зачем-то продолжаю бесцельно смотреть на четко очерченные твердые линии.

В теле неотвратимо и уверенно зарождается дрожь.

— В смысле… — закончить вопрос не успеваю, потому как Тарский резко дергает меня вниз.

Буквально заваливаюсь на него. В прямом смысле сталкиваемся лбами. Звонко и отрывисто взвизгиваю, но не от боли. От изумления и раскручивающегося в груди волнения, когда одна его ладонь обхватывает мою грудь, а вторая, прочесав шею, крепко зажимает затылок.

Только и могу, что смотреть ему в глаза. Медленно расплывающиеся зрачки полностью вытесняют стальную яркость, попутно пряча от меня какие-либо мысли и эмоции. Когда инстинктивно пробую наобум скользнуть в душу, отталкиваюсь, как от стены. Секунда, две, три… Гордей будто умышленно какой-то рычаг поворачивает, и я проваливаюсь. Сходу тону и захлебываюсь, не в силах сделать элементарный вдох.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А дальше… Издав какой-то грубый гортанный рык, Тарский давит ладонью на мой затылок до тех пор, пока я не врезаюсь ртом в его рот.

Сердце прекращает биться еще до того, как он, размыкая свои горячие и твердые губы, размашисто проходится языком по моим — покалывающим и инстинктивно стиснутым. А уж когда жадно, демонстрируя какие-то звериные повадки, захватывает весь мой рот своим ртом — губительная пауза в жизнедеятельности с низким внутренним гулом затягивается. Всасывает, и эта внутренняя звуковой волна, как будто взрывная, сносит все основные настройки.

Таир отрывается ровно настолько, чтобы я успела вдохнуть. Едва кислород раздвигает мои губы, прорывается между ними языком. Чувствую его вкус, который даже алкоголь не способен перебить, только усилить, и внутри, сразу после пожара, расходится безумная всепоглощающая тряска. Я ее совсем не контролирую.

Ничего я в себе не контролирую.

Его язык прикасается к моему языку. Оплетая его, уверенно и напористо ласкает. Остатки кислорода теряю. Все Гордей забирает. Поглощая, взамен без спроса такими чувствами наполняет, к которым я оказываюсь не готовой.

Господи… Что это?

Сердце расширяется и бросается чрезвычайно рьяно наверстывать пропущенные удары. Таир, будто контролируя его работу, мягко сжимает мою грудь. Продолжая целовать, трет и сминает.