Та, что меня спасла - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ночь cтр.№ 61

Две недели прошло. Но если посмотреть, из мелочей складывается длинная вереница событий, которые одним махом и не рассказать.

У нас в доме часы с боем. Ровно в пять, когда они торжественно бабамкают, в нашу комнату заходит Эдгар.

– Готова? – спрашивает, окидывая меня взглядом.

– Да, – вкладываю руку в его надёжную ладонь. Ощупываю пальцами шероховатые мозоли: он снова занимается спортом. А по утрам мы бегаем вместе, выгуливая лохматого команданте Че.

Полуопущенные веки прячут его глаза. Там, за ресницами, всё те же снега Килиманджаро, но теперь они не кажутся мне ни холодными, ни неприступными. Они мои, родные, любимые, и я готова ради них покорить горы. Только ничего делать не нужно: горы на самом деле гораздо ближе и доступнее, когда они твои.

– Живой симфонический оркестр и классическая музыка, – улыбается он довольно, как только мы подъезжаем к филармонии. – Ты уверена, что хочешь это слышать? Мне будет стыдно, если между Моцартом и Вагнером ты захочешь всхрапнуть.

Я украдкой пихаю его в бок.

– Кто-то сегодня плохо спал ночью, – шепчу нежно. – А всё потому что кому-то всё было мало. Но я смогла выспаться, а кое-кому пришлось утром на работу отправляться. Так что держу пари: со стыда будет сгорать сегодня твоя жена. Но я милосердна. Так и быть: буду наступать тебе на ногу всякий раз, как только ты прикроешь глаза.

– Через полтора часа я выйду отсюда с ластами вместо ног, – бормочет Эдгар, пряча невольный смех за покашливанием.

– Всё может быть. Срочно копаем большой бассейн. Детям не хватает простора.

Я в восторге. От наших лёгких словесных баталий и подколок. От того, что могу быть раскованной и дерзкой, не переходя границы шуток. Это территория не так опасна, как казалось раньше. Но всё уходит на второй план, когда дирижёр постукивает палочкой, а оркестр вздыхает, чтобы начать великое таинство вечной музыки…

– Всё-таки не уснула, какая жалость. Очень хотелось пощекотать тебя. Руки тянутся, а ты слушаешь и слушаешь, и глаза у тебя – как звёзды. А ещё – как блюдца.

– Это потому что я голодная. Ты ведь сегодня добренький, Эдгар? Будешь кормить свою жену?

– Да, – кивает важно мой муж, – в твою честь уже заколот телец и выложены веером перепела. Стол ломится от яств, а красная икра стекает по скатерти от собственной тяжести.

– Щедро, – восхищаюсь я, – скорее туда, где ждёт нас ужин! Не поторопишься – откушу ухо.

– Потерпи, – он всё же смеётся, и я растворяюсь в искренности и чистоте. Обожаю его смех.

Мы выходим из машины. От парковки до ресторана – несколько метров. Уже спускаются сумерки, начинают зажигаться вечерние огни. Играют разноцветно. Я спотыкаюсь. Кажется, у меня ослабла шлейка на босоножке. Наклоняюсь, чтобы поправить. Эдгар оборачивается, протягивает руку.

Он такой красивый в этом костюме. В свете огней, что, играя, оставляют на нём блики. Синие, розовые, красные. Сердце пропускает удар, когда я вижу красную точку у него на лбу. Там, где падает небрежно прядь.

Эдгар не стоит на месте, движется, наклоняется, выпрямляется. А точка следует за ним. Красное пятнышко. Неровный блик.

Это паранойя. Психоз. Напряжённые нервы.

– Ты мне доверяешь? – спрашиваю, чувствуя, как жуткая улыбка растягивает губы. У Эдгара удивлённые глаза.

Это миг, перед тем, как я кричу, срывая голосовые связки:

– Падай! – и для верности бросаюсь ему в ноги.

Он мог бы удержаться. У него отличная координация движений. Но он падает, взмахнув руками, а я стою рядом, на разбитых коленях. И когда он приподнимает голову и пытается сесть, я для верности кидаюсь ему на грудь. Не даю встать. Прижимаю к земле.

Кажется, опять вокруг люди. Слишком много людей и движения. Но я уже ничего не вижу и не слышу. Всё расплывается перед глазами и благодатная темнота заливает мои глаза. Укутывает тело, ложится ватной шалью на плечи.

Мой Эдгар. Жив. Для меня это главное. А дальше – тьма и забытье. Тишина и покой. Вечность, что сливается со мной в объятьях и прикасается холодными губами ко лбу.

– Вашу мать! – ругаюсь, прислушиваясь к дыханию Таи.

У меня трясутся руки. Я весь в крови. И эта кровь – не моя.

– «Скорую, быстро!»

– Всё хорошо, Эдгар Олегович, мы его взяли. Он даже выстрелить не успел.

Мне всё равно, что они говорят. Успел или не успел – Тая в крови, а я только и могу, что прижимать её к себе и твердить: – Сейчас, сейчас…

– Поехали, – командует Игорь. – Георгий Иванович ждёт. – Пока ещё эта «скорая».

Я несу её на руках, мы садимся в машину, и терминатор Игорь гонит так, что лучше не смотреть в окно. Да мне и не до того: я ощупываю Таю. Сантиметр за сантиметром. Кажется, всё в порядке.

– У неё кровь носом пошла и колени разбиты, – разговариваю с Игорем, потому что не могу молчать. Водитель кивает, я достаю платок и пытаюсь оттереть кровь.

– Тая, Таечка, очнись.

Трепет ресниц, слабый вздох. Синие глаза оставляют ожоги на сердце.

– Живой, – гладит она меня по щеке и пытается сесть.

– Как ты меня напугала, как же ты меня напугала, Тая, – бормочу и целую её, куда попадаю: в лоб, щёки, глаза, шею.

– Я увидела… я решила… – пытается рассказать она.

– Я не думал, что ты заметишь, – каюсь и судорожно сдерживаю дрожь в голосе. Только не хватало показывать перед ней свою слабость. – Сейчас Жора тебя осмотрит, а потом мы поговорим.

– Ты что-то скрыл от меня, Эдгар? – Тая всё же садится. И голос у неё – как у строгой учительницы. А я чувствую себя провинившимся школьником. Хорошо, если за вихры не оттаскает.

– Мы поговорим позже, – я пытаюсь удержать звание сурового и непреклонного мужа. – И я всё тебе расскажу.

– Приехали, – останавливает машину Игорь. – Вас уже с носилками ждут.

– Вот ещё, – пыхтит Тая и пытается быть очень независимой и самостоятельной, но на колени её лучше не смотреть. Вряд ли она в ближайшее время сможет бегать или скакать. А тем более – показывать характер.

Постельный режим, – думаю я почти со сладострастием. Мне сейчас жизненно необходимо держать её поблизости. Не упускать из виду, прижимать к себе, постоянно убеждаться, что она жива, здорова, что с ней всё хорошо.

Это отходняк от шока, стресса, когда я на один страшный миг подумал, что потерял её. Что она попала в зону поражения, хотя сейчас, когда мозг встал на место, я понимаю: риск был минимальным, почти нулевым.

– Я понесу тебя на руках, не спорь.

И она не спорит. Затихает, доверчиво прижавшись к груди. Я прохожу мимо носилок, как великий полководец, что не замечает толпы.