Портрет обнаженной - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Сорокин cтр.№ 5

– Теперь обернись, посмотри на праздничный стол и скажи, какие выводы ты сделаешь из его сервировки?

– Судя по молдавскому коньяку и красной икре, здесь пировали аристократы.

– Одна аристократка – дочь хозяйки. Она сидела вот здесь, на диване слева. Дальше, ближе к окну, разместились две девушки. Напротив них, на табуретах, два парня и девушка. Справа во главе стола сидел студент, слева – подруга Луизы, Шершнева Валя. Она была в этой компании на побегушках – приносила из кухни салаты, готовила морс из варенья. Хозяйской дочери было не с руки самой суетиться, вот она и пригласила в качестве официантки бывшую одноклассницу.

– Богатый стол, – сказал я, рассматривая закуски и салаты. – Попробую смоделировать ход застолья. Так, что мы имеем? Парни пили коньяк «Белый аист», который днем с огнем не найдешь. На троих они осилили полторы бутылки. Потом, как я понимаю, началась суета… Парни пили из трех одинаковых хрустальных стопок. В середине застолья к ним присоединилась Шершнева Валентина. Для себя она взяла бокал из стенки.

Я взял за ножку бокал, понюхал остатки содержимого.

– Так и есть – коньяк! Вале надоело скромничать, и она перешла на крепкие напитки. Остальные девушки с самого начала пили шампанское.

Садыков сходил на кухню, принес чистую столовую ложку.

– Угощайся! – сказал он, пододвинув ко мне вазочку с красной икрой. – Когда еще выпадет момент – икру ложкой есть!

Пока я готовил бутерброд, Федор занял место студента, закурил, сбрасывая пепел на пол.

– Зря мусоришь! – сказал я. – Хозяйка придет, возмущаться будет… Кстати, где гости курили?

– На кухне. Там полная пепельница окурков.

– Молодежь не боялась получить нагоняй от мамаши Луизы?

– По-моему, они ничего не боялись. Зайдем в комнату дочери, сам все увидишь. А пока скажи, почему ты первым делом обратил внимание на книги, а не на тумбочку с аппаратурой?

– Телевизор «Сони» свидетельствует только о богатстве хозяев, а по книгам можно попытаться понять их внутренний мир. Судя по обложкам, после ухода мужчины из семьи библиотека не пополнялась. Мать с дочерью литературой не интересовались.

– Я, когда вошел, опешил от аппаратуры. Телик – японский, кассетный магнитофон – голландский «Филипс». У Луизы в комнате еще один импортный магнитофон. Если все вместе собрать и сдать в комиссионку, то машину можно купить. Я лично телевизор «Сони» до этого никогда не видел. Но это еще не все. Обрати внимание на штекеры в нише под телевизором. Даю гарантию, что там стоял видеомагнитофон. Мамаша, уезжая в гости, прихватила его с собой.

– Вот времена пошли! – воскликнул я. – Раньше в гости с бутылкой ходили, а теперь можно целый кинотеатр с собой принести. Понятно, почему она в гостях засиделась: пока один фильм посмотрят, потом второй… Если у нее с собой пара кассет с американскими боевиками, то до глубокой ночи можно от экрана не отрываться, а если она эротику взяла и к любимому мужчине поехала…

– Ты поел? Пошли дальше.

Примыкающая к гостиной маленькая комната была оборудована под кабинет. В ней стояли письменный стол, небольшой одежный шкаф. На стене у входа в комнату Луизы лесенкой размещались книжные полки с литературой по истории изобразительного искусства, журналами мод, альбомами с репродукциями известных художников. Над письменным столом висела картина, на которой была изображена девушка в полный рост.

– Это дочь? – с удивлением спросил я.

– Она. Луиза.

Картина была написана красками бледных тонов. Обнаженная девушка на ней стояла по щиколотку в воде в окружении двух фламинго. Длинные волосы Луизы были растрепаны ветром, голова слегка повернута в сторону правой птицы. Художник изобразил недавнее дуновение ветра, нарисовав перья на спинах у фламинго слегка вздыбленными, еще не успевшими вернуться на место. Чтобы картина не выглядела вызывающе, художник дал девушке в руки кусок прозрачной материи, которую та целомудренно придерживала правой рукой у груди. Вся левая сторона натурщицы была не прикрыта, а там, где материя скрывала ноги, контуры тела просвечивались так отчетливо, словно никакой материи и не было.

– Обалдеть! – изумился я. – Мать разрешила дочери позировать обнаженной, а потом картину, на которой у нее грудь не прикрыта, выставила на всеобщее обозрение. Как я понимаю, любой гость мог пройти в кабинет…

– Не будь деревенщиной, Андрей! – усмехнулся Садыков. – Современные люди, прогрессивные взгляды на обнаженную натуру… Согласись, девушка на картине идеально сложена. Ее нагота – это высокое искусство. Тебе, человеку черствому и некультурному, этого не понять.

– Тоже мне, нашелся знаток современного ис- кусства! – не задумываясь, возразил я. – Тебе, Федя, со мной тягаться бесполезно. Моя бывшая жена работала в поселковой библиотеке, так что я, по определению, человек высококультурный, не ретроград, не моралист, но свою дочь в неглиже я бы гостям демонстрировать не стал… Представь, сидят парни за столом, а рядом портрет голой хозяйки… Сюрреализм какой-то!

Я присмотрелся к девушке на картине, к обнаженной груди, к плечу, слегка прикрытому растрепанными локонами.

– Федя, тебе не показалось, что мать и дочь на картинах выглядят совершенно по-разному?

– Одна одетая, а другая голая?

– Нет, я не об этом. Луиза на картине как живая, у нее осмысленный взгляд, и вся она какая-то натуральная, даже тепло ее тела ощущается, а портрет матери – как безжизненная фотография.

– Луизу рисовал мастер, а мамашу – ремесленник.

– Интересно, как бы этот мастер Каретину-старшую изобразил, какую бы композицию выбрал? Дочь в его видении – непорочная нимфа, а мамаша…

– Андрей, хватит на голую девку смотреть! Пошли в ее спальню, там интереснее будет.

В комнате Луизы у стены напротив окна стояла низкая деревянная кровать, рядом – прикроватная тумбочка. Покрывало на кровати было смято, подушка скомкана.

– Ну как зрелище, ничего не напоминает? – спросил Садыков. – Три мальчика, пять девочек. Молодежь собралась раскрепощенная, времени у них немного – мать может в любой момент вернуться, а желания бурлят, кровь шампанским разогрета…

– После картины я ничему не удивлюсь.

– Как видишь, гости времени даром не теряли, но определенные условности им пришлось соблюдать. Выглядело это так: один из парней притворялся пьяным, девушка отводила его в комнату Луизы отлежаться, тут парень трезвел, а девчонка, наоборот, притворялась пьяной и позволяла делать с собой все, что захочется. Последним «опьянел» студент, но ему не повезло. Не успел он раздеть подружку, как в спальне обнаружили мертвую Луизу.

Я провел пальцем по краешку прикроватной тумбочки, присел, посмотрел на поверхность в косо падающем свете. Пыли на тумбочке не было.

– Что ты за эксперименты проводишь? – заинтересовался Садыков.