Портрет обнаженной - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Сорокин cтр.№ 21

– Чем вас предыдущее имя не устраивало? – полюбопытствовал я.

– В имени «Зоя» есть что-то надрывно-патриотическое, неестественное для нашего мирного времени. Лично у меня «Зоя» прочно ассоциируется с революцией, с Гражданской войной. На ум сразу приходят комсомолки в кожаных тужурках, маузер в кобуре, замусоленная папироска во рту… Какая, к черту, «Зоя», какая революция, когда Луиза с детства выглядела как ангелочек? Луиза, конечно, вычурное имя, но не такое вызывающее.

– Почему же вы изначально не настояли на другом имени?

– Дело в том, что Луиза мне не родная дочь. Я женился на ее матери, когда девочке уже исполнилось три года. Спрашивается, зачем женился на женщине с ребенком, зачем добровольно надел на себя это ярмо? Честно говоря, до сих пор не пойму. Нет этому поступку логического объяснения. Женился – и все тут! Нас познакомили на вечеринке у общих знакомых. Месяц мы встречались, а потом Ольга предложила узаконить наши отношения. Я подумал-подумал и согласился. Спрашивается: на кой черт мне надо было тащиться в ЗАГС и ставить штамп в паспорте? Не знаю. Наверное, хотелось семейного уюта и определенного благополучия: у Ольги была своя комната в семейном общежитии, а у меня – ни кола ни двора. Она позвала меня к себе жить, я согласился.

– Луиза вас «папой» называла?

– Когда была маленькой, даже «папулей» называла. Своего настоящего отца она никогда не видела. Его, по-моему, никто не видел. Ольга о нем никогда не рассказывала, и я со временем стал подозревать, что она сама не была уверена, от кого забеременела. Мой вам совет: когда надумаете жениться, поинтересуйтесь прошлым невесты, чтобы потом не оказалось, что каждый второй ваш общий знакомый – ее бывший любовник. Но этот так, к слову. А что касается Луизы, то меня никогда не интересовало, кто ее, так сказать, биологический отец. Появилась она в моей жизни, и я ее полюбил и всегда относился к ней как родной. А потом вдруг в один миг она стала чужой. Нет, вру! Отчуждение наступило постепенно. У вас есть свои дети? Если нет, не затягивайте с этим делом, а то может стать поздно. У нас с Ольгой так и получилось. В первые годы совместной жизни мы с ней об общем ребенке не задумывались. Молодая семья, тут бы одного на ноги поднять, а уж потом о втором думать. Но когда время пришло и у нас появились финансовые возможности расширить семью, оказалось, что уже поздно – Ольга переболела какой-то женской болезнью и стала бесплодной. С этого момента в нашей семье начался разлад. Ольга спрашивала: «Чего тебе не хватает? Ты сыт, обут, одет, тебя уважают в обществе…», а я вдруг понял, что всегда хотел своего собственного ребенка. И когда оказалось, что у нас с Ольгой общих детей не будет, совместная жизнь с ней потеряла для меня всякий смысл. Дальше – по Фрейду: тайные желания при благоприятной обстановке всегда воплощаются в жизнь. Пять лет назад от меня забеременела чертежница в нашем отделе, родился мальчик. Я целый год метался между семьей и ребенком и в конце концов ушел к сыну. Расставание с Ольгой было безболезненным. Про ребенка на стороне она знала, так что, когда я заявил, что ухожу к другой женщине, просто махнула рукой: «Иди». Спрашивается, почему Ольга проявила такое безразличие? У нее в то время появились другие проблемы и другие жизненные перспективы. Рассказать?

– Конечно! – охотно согласился я. – С детства люблю слушать истории про изломанные судьбы.

– Там в общем-то никто никого не ломал, и не в перипетиях судьбы было дело, а в деньгах, в их реальной стоимости. Вы замечали, что наш советский рубль имеет два номинала: один – для всех, другой – для избранных, повязанных между собой словом «блат». Для тех, кто может достать дефицит по госцене, рубль обладает совсем другой покупательной способностью, чем для тех, кто в магазине на пустые полки глазеет. Ольга вошла в круг избранных году так в 1978-м. Случайно к ней в руки попал заграничный журнал мод с выкройками. Она решила поэкспериментировать и по лекалам из журнала сшила первые женские костюмы. И понеслось: заказ за заказом! Начинала с низов, с директоров продовольственных магазинов и товароведов, а потом переключилась на жен заведующих промтоварными базами, на дам из областной прокуратуры, на любовниц тайных богатеев из южных республик. Буквально через пару лет уровень достатка у нас взлетел, как ракета. Японский телевизор, финский сервелат в холодильнике, австрийские сапоги, французская помада. Вхождение жены в число избранных совпало с метаморфозами Луизы… Да, примерно так. Все это одномоментно было: у Ольги появился свой круг общения, а дочь стала пропадать целыми днями в студии «Возрождение». Потом Ольга…

Каретин на секунду задумался. Я воспользовался паузой, чтобы перевести разговор в нужное мне русло.

– Поговорим о «Возрождении», – предложил я.

– Гнусное местечко! – не задумываясь, оценил известную студию свидетель. – Если у вас есть дочь, ни в коем случае не отдавайте ее в лапы к Осмоловскому: совратит, как пить дать задурит ребенку голову, и вы лишитесь кровного чада раньше, чем поймете это.

– Совратит – в смысле лишит невинности? – профессионально заинтересовался я.

Каретин еще ничего не успел ответить, как я уже прикинул: «Студия «Возрождение» находится в нашем районе. Если мы докажем Осмоловскому парочку изнасилований, то это неплохо поднимет процент раскрываемости в конце года».

Но свидетель моих надежд не оправдал.

– Нет-нет, что вы! – запротестовал Каретин. – Тут дело совсем в другом: в метаморфозах, в необратимом изменении личности. Это с каждым может случиться. Представьте, что в наш город приехал некий московский генерал, познакомился с вами, присвоил вам звание полковника и назначил начальником городского УВД. Через неделю вы освоитесь на новом месте, а через две – начнете кулаком по столу стучать и требовать от подчиненных выполнения плана. Еще через месяц вы превратитесь в другого человека. Внешне вы останетесь тем же молодым оперативником, а в душе уже будете зачерствелым бюрократом. Вот это превращение лихого сыщика в презирающего всех и каждого полковника и есть метаморфоза. Хотите, расскажу, как получилось с Луизой? В первый раз ее пригласили позировать в начальной школе для плаката к Дню знаний. Потом ее приметил Осмоловский, пригласил к себе в студию, там она стала его любимой моделью. Бунт Луизы со сменой имени был следствием обработки ее Осмоловским. Он ежедневно внушал ей, что она – мечта любого художника, самая совершенная модель на свете. Мы не успели глазом моргнуть, как Луиза перепрыгнула процесс нормального взросления и превратилась из девочки-подростка в многоопытную девушку. Мне лично она заявила: «Папа, что ты понимаешь в жизни!» Это в четырнадцать лет она мне так сказала, и я не мог ей возразить, потому что понимал: мне в житейском плане учить ее уже нечему. Она фактически ушла из семьи и стала жить своей жизнью, к которой близко никого не подпускала. Любая критика «Возрождения» была у нас под запретом. Стоило мне заикнуться об Осмоловском, как Луиза впадала в истерику: «Если он меня бросит, ты сломаешь мне жизнь!» Она была уверена, что Осмоловский возведет ее на пьедестал и она станет самой известной натурщицей в стране.

– Так-так, – постучал я кончиками пальцев по столу. – Жена стала зарабатывать больше мужа, дочь отдалилась. Ваш уход из семьи понятен и вопросов не вызывает. Но есть один момент, который я хотел бы прояснить: почему вы оставили свои книги в бывшей семье?