Частная жизнь импрессионистов - читать онлайн книгу. Автор: Сью Роу cтр.№ 94

Кайботт продолжал рисовать Пти Бра в Аржантее – обособленный островок суши, образованный закругляющимся маленьким рукавом реки, где качались на привязи лодки и где они впервые встретились с Моне, оба зачарованные зыбкими, переменчивыми отражениями света на воде. Продолжая борьбу с пленэрной живописью, он рисовал яхты под парусами – белыми веерами на фоне речных бликов, и меняющие пейзаж стальные конструкции на фоне неба.

В своем саду в Пти-Женвилье он рисовал цветы яркими красными и розовыми красками, ухаживающую за розами Шарлотту ^[29] в соломенной шляпе, маленькую собачку у ее ног. Шарлотта никогда не участвовала в его парижской светской жизни, но он познакомил ее с Ренуаром и Алиной, которые навещали их в Пти-Женвилье. Алина и Шарлотта очень нравились друг другу. Впоследствии Ренуар рассказывал своему сыну Жану, что Алину забавляло комически томное смирение, с каким Шарлотта выражала свое разочарование: «У нас были очень плохие места на премьере “Власти тьмы”. К счастью, пьеса оказалась до смерти скучной». ^[30]

Среди тридцати восьми картин Огюста Ренуара, представленных на выставке в Американской ассоциации искусств, был «Портрет мадемуазель Самари» – очаровательной актрисы, которая позировала ему на Монмартре. Американская публика увидела также «Ложу в Опере» – женщину в жемчужно-голубом платье с черной отделкой, в ожидании глядящую на сцену, и «В цирке» – две актрисы цирковой труппы, гастролирующей на Монмартре, перед выходом на арену. На этой картине в ярких красках, пестроте солнечных бликов, цветастых костюмах и прозрачных тенях, отбрасываемых густой листвой, нет и намека на жалкую нищету, царящую за кулисами.

Но для Ренуара главными сюжетами были жизнерадостность и веселость неунывающих жителей Монмартра. «Мельница» и «Цирк Фернандо» (обессмерченные также и Эдгаром Дега) всегда напоминали ему об ослепительно солнечном лете 1876 года и о том, как он и его друг Жорж Ривьер каждый день тащили, ухватив с двух сторон, огромное полотно из квартиры на улице Корто (где теперь располагается музей Монмартра) на «Мельницу».

В 1885 году, когда Ренуару было 44 года, у него родился первый ребенок, сын Пьер, и семья переехала из тесной квартирки на улице Сен-Жорж в просторные четырехкомнатные апартаменты с большой кухней на улице Удон там же, на Монмартре. Рисовал Ренуар в расположенной неподалеку студии (чтобы, как он говорил, младенец мог плакать в свое удовольствие).

Алина изменила жизнь Ренуара, а рождение ребенка довершило его радость. После рождения Пьера Алина с удовольствием полностью ушла в домашние заботы, и ее почти никогда не видели на публике. Познакомившись с ней несколько лет спустя, Жюли Мане удивилась: она часто встречалась с Ренуаром, но о существовании Алины даже не догадывалась.

В январе 1886 года Берта Моризо нанесла один из редких визитов в студию Ренуара. На мольберте у него стоял сделанный красным карандашом и мелками рисунок: молодая мать, баюкающая дитя.

«Снег в Марли» и «Зима. Улица в Марли» были среди пятнадцати работ, которые представлял в Нью-Йорке Альфред Сислей, – его снежные пейзажи являли собой шедевры живописного воспроизведения отраженного света. Учитывая его восхищение Машин-де-Марли, поилкой для лошадей, акведуком и прочими индустриальными сооружениями, которые маячат на его картинах на фоне неба, интересно представить, как бы он нарисовал манхэттенскую линию горизонта.

Пока американская публика разглядывала его работы на выставке в Нью-Йорке, сам он жил в Морэ-сюр-Луань, маленькой деревушке на краю леса Фонтенбло. В 1870-х годах он переехал сначала из Лувесьенна в Марли, затем из Марли в Севр и в конце концов был вынужден стесненными обстоятельствами замкнуть круг, вернувшись туда, где импрессионисты впервые начали рисовать на пленэре. Но Марли, похоже, он любил больше всего.

Дюран-Рюэль никогда не оставлял усилий найти покупателей на картины Сислея, а Кайботт продолжал покупать его эскизы, но к 1886 году у Сислея уже не осталось иллюзий. Он утратил связь с другими художниками и жил тихой семейной жизнью, рисуя деревенские улицы, церковь и мельницу в Морэ, восхищаясь конструкциями плотины и моста через Луань.

Из всех работ, выставленных Дюран-Рюэлем в Америке, наибольшее внимание привлекли 48 полотен Клода Моне, в том числе «Заход солнца». Его «Восход солнца. Впечатление» на премьерном показе в 1874 году шокировал Париж. Эта картина явила публике талантливый эксперимент и художественную оригинальность, прежде невиданные.

Были показаны в Нью-Йорке и картины Моне, объединенные в каталоге общим названием «Маки в цвету». На них изображены маковые поля в Ветее и написанные ранее – в Аржантее. На последней картине Камилла и шестилетний Жан словно восстают из накатывающей волнами красной дымки.

Тогдашняя публика не могла еще видеть «Водяные лилии» Моне (их он написал спустя более чем десять лет), но она увидела его изображение Пти Бра в Аржантее (в каталоге картина называлась «Сена в Аржантее»), передающее свет, трепещущий на бесконечно текучей поверхности Сены. Было на выставке и несколько его последних пейзажей Пурвиля, Бордигеры и Живерни, а также «Вид на Ветей», где сочетание голубого, розовато-лилового и оранжевого создавало сложную, почти абстракционистскую цветовую гамму.

В 1886 году, когда Дюран-Рюэль представлял импрессионистов в Нью-Йорке, Моне пребывал в Бель-Иль-ан-Мэр, ужасном, зловещем месте, как он рассказывал Алисе, но очень красивом – «с момента первого приезда сюда я не мог противиться его искушению». Море, по его словам, было там «невиданного цвета» – глубокое, покрытое фиолетовой, бирюзовой и синей рябью, которая притягивала к себе с неба красные отблески. Он уже решил для себя, что если удастся в результате этой поездки привезти шесть хороших картин, то Дюран-Рюэлю достанутся только три из них.

Нью-йоркская пресса продолжала проявлять интерес к выставке. Газеты печатали статьи противоречивые, но содержательные. Обозреватель «Сан» считал, что Дега рисует плохо, однако, судя по представленным работам, несомненно, имеет способности, чтобы рисовать хорошо. «Экспресс» заявляла, что Ренуар рисует, как плохой ученик, а «Нью-Йорк мейл» сравнивала его с Леонардо. В целом американская публика не оставалась равнодушной и демонстрировала любознательность.

Продажи, хотя и не были многочисленны настолько, чтобы сразу поправить финансовое положение Дюран-Рюэля (не говоря уже о самих художниках), вызвали озабоченность у консервативно настроенных коллекционеров, которых обеспокоило неожиданное внимание, проявленное к Дюран-Рюэлю. Они затеяли кампанию за обложение тридцатипроцентным налогом всех ввозимых в страну иностранных произведений живописи.