Ты постучишься в дверь мою - читать онлайн книгу. Автор: Мария Акулова cтр.№ 47

Сегодня утром она почему-то проснулась другой. Еле сдерживающейся от того, чтобы по щеке его провести, в висок поцеловать, пальцами в волосы зарыться, уткнуться в шею и дышать… До бесконечности, до разрыва сердца дышать им. Живым и любимым.

Красивым… Желанным… Родным… Ксюша, наверное, никогда в жизни не испытывала приступа такой внезапной жадности. Желания взглядом впитывать, руками трогать, губами выцеловывать…

— Сделай вид, что я тебе снюсь, Принцесса. Закрой глаза. Дай еще немного времени.

Он аккуратно глаза приоткрыл. Ксюша понятия не имела, давно не спит, спал ли вообще, зачем себя выдал, вот только поздно было делать вид.

Она приподнялась на руке, посмотрела на него еще и сверху, поймала ответный напряженный взгляд, хмыкнула, дальше же запретила себе жалеть…

Быстро к лицу его приблизилась, скользнула рукой от груди до резинки штанов, под нее:

— Секс полезен для здоровья, Тихомиров. Обеспечь.

Только коснулась губ, а дальше потерялась.

Его дважды никогда просить не надо было, а сейчас и подавно. Одежда быстро прочь улетела, мужские руки стали требовательно по телу шарить, местами больно, довольно грубо, губы следом — по лицу, шее, груди, животу…

Ксюшины пальцы то с простыни соскальзывали, то с его плеч, потом впивались — опять то в простыню, то в плечи.

Она шептала что-то невнятное, Ваня же ни звука не издал.

Сминал, словно теплый воск, губы терзал, ждал, пока хныкать начнет, просить… Только не «секс для здоровья», а привычными для них двоих словами. С тех времен, когда все хорошо было.

Оба слишком долго были друг без друга, чтобы заигрываться с прелюдиями, поэтому быстро контроль потеряли, Ваня толкнулся навстречу, замер, Ксюша охнула, глаза распахивая… Замерли на мгновение, глядя друг на друга, и не веря до конца… Где-то между всеохватывающей любовью и отчаянной ненавистью… А потом сорвались. До стонов, криков, проклятий и признаний в любви, до скрежета зубов и глубоких царапин на коже.

Какими бы страстями не горели тогда, в своей теперь уже прошлой жизни, до такого сумасшествия никогда не доходили, так искренни друг с другом не были. Так бесконечно счастливы. Ту, единственную, минуту, в которую одновременно улетали, сжавшись до предела. Принцесса — голову запрокинув и впившись ногтями в плечи мужа. Бродяга — оставляя укус на ее шее, потом же…

Ваня провел языком по коже, мочку уха губами прихватил на мгновение, шепнул:

— У нас не будет секса для здоровья, Принцесса. Только по любви.

Откатился, штаны свои подобрал, из спальни вышел. Оставил Ксюшу одну… Безмолвную, безвольную, то ли опустошенную, то ли наполненную…

Оставил, чтобы она могла выдохнуть прерывисто, клубочком свернуться, продолжая ощущать отголоски его прикосновений, местами боль, местами нежность, а еще тоску… Ужасную тоску потому, что у них может быть только по любви. Теперь — такой болезненной для нее.

Настоящее…

— Тебе чай или кофе сделать?

Права расклеиваться, плавиться, разлагаться, умирать… То ли от счастья, то ли от горя… У Ксюши не было — она сама его себе не давала.

Поэтому… Позволила себе не больше двух слезинок, потом же собралась… В очередной чертов раз собралась, встала, окинула Тихомирова холодным взглядом, когда из ванной вышел… С мокрыми волосами и все таким же голым торсом…

На вопрос не ответила, закрылась, тут же под душ, чтобы смыть с себя воспоминания об утреннем безумии.

— Идиотка, Тихомирова… Какая же ты идиотка…

Ксюша с остервенением кожу терла до красноты, будто это могло заменить в голове образы, которые то и дело оживали, чистым листом.

Она надеялась, что новая близость позволит чуть успокоиться телу. Глупо надеялась, сама понимала, но… Ожидаемо, стало только хуже.

Сердце из груди вырывалось, бабочки будто живот распороть хотели изнутри, руки тряслись, а на душе… сладко-гадко. Так тоже бывает, оказывается…

Как теперь смотреть ему в глаза, Ксюша не знала. Как себе в глаза смотреть — тоже. Но она не готова была выйти, на шею ему броситься, предложить вернуться домой с вещами и наконец-то отпустить обиду, а главное — страх. Страх до сих пор горло сжимал, мешая воздуху поступать, стоило лишь вспомнить, как однажды субботним утром… И что любое утро теперь может стать таким же… Субботним…

Через десять минут после того, как Ксюша закрылась в ванной, Бродяга начал стучать. Настойчиво так, в привычной манере. Привычной, но подзабытой…

— Кофе остынет. Выходи.

— Тебя забыла спросить, когда мне выходить… — Ксюша тихо огрызнулась, с остервенением расчесывая мокрые волосы.

— Выходи, Ксень… Обсудим…

Сказал, слышно было, что ушел…

И Ксюша отчего-то размечталась, что вообще ушел… Вот так… Переоделся, собрался, головой потряс, как всегда, пальцами по волосам, чтобы подсушить слегка, расческой пару раз… Своей… Которой нет больше в этой квартире… И на выход.

Но нет. К сожалению, нет.

Ксюша зашла в кухню, села на стул, чашку с кофе к губам поднесла, не планируя благодарить за заботу, исподлобья взглядом его окинула.

Успел и переодеться, и подсушиться… Теперь стоял посреди кухни… Ноги на ширине плеч, те самые плечи… Ксюша чуть кофе не подавилась, потому что перед глазами — как она сжимала их, как ногтями впивалась, как стонала при этом…

В телефон уткнулся, строчит что-то…

— Пишу Максу, что мы сегодня сами на работу приедем.

— Я не собираюсь с тобой никуда ехать, Тихомиров. Водителя дождусь…

Ксюша была запредельно зла. В первую очередь на себя, но доставалось почему-то ему. Бродяга же хмыкнул только, продолжил писать.

Вероятно, в очередной раз засунул ее мнение куда подальше…

— Слушай сюда, Тихомирова, — он в несколько шагов подошел. Не слишком близко — сохранил дистанцию, но Ксюше и этого хватило, чтобы непроизвольно отпрянуть… Разозлиться еще и из-за этого… Взгляд мятежный вскинуть. — Не предлагай мне то, к чему сама не готова. Я тебе не благородный рыцарь, ты всегда это знала. Не откажусь. И тебя отговаривать не стану.

— Какой же ты…

— Такой же, как десять лет тому. Такой же, как полгода назад. Такой же, как через тридцать буду.

— Это ничего не меняет, — Ксюша попыталась защититься. Единственной фразой, которая пришла на ум за все то время, что она «готовилась».

Иван улыбнулся… Сначала легкая ухмылка в уголках губ, потом уже настоящая, саркастичная.

— Я знаю, что ты сделаешь с моим чемоданом, если привезу его сейчас, так что… Давай двигаться хотя бы. Просто двигаться. Постепенно… Хочешь, к консультанту какому-то сходим? Мы же оба понимаем прекрасно, что не сможем так вечно… Но тебе больно сейчас. Ты зла… Ты имеешь право. Настолько зла, что даже поговорить не можешь. Стену поставила, себя же уничтожая.