Солнечное вещество и другие повести, а также Жизнь и судьба Матвея Бронштейна и Лидии Чуковской (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Матвей Бронштейн, Геннадий Горелик cтр.№ 42

Великий Ньютон когда-то сказал: “Если я видел дальше других, то лишь потому, что стоял на плечах гигантов”. Плечи предшественников ощущают “под ногами” все далеко видящие.

В науке сделать шаг вперед можно, лишь заново пройдя весь прежний путь, на преодоление которого первопроходцы потратили свои жизни. Но понятия, опыты и просто удобные обозначения, выстраданные предшественниками, помогают пройти этот путь гораздо быстрее.

Наука – дело коллективное. Без сотрудничества ученых разных времен и народов современная наука попросту невозможна. Необходимость такого сотрудничества, однако, неочевидна для тех, кто, сам наукой не занимаясь, берется о ней судить. Такие люди, получив власть, много чего могут натворить, прикрываясь словами о любви к родине. В фашистской Германии доказывали превосходство “истинно германской” науки и очищали ее от “чужеродных влияний”. В истории нашей страны также был период, когда требовалось любой ценой в различных областях науки и техники находить российских первооткрывателей всего – от велосипеда до закона сохранения энергии.

В 1937 году такого начальника назначили руководить издательством, в котором книгу Матвея Бронштейна подготовили к выходу. И новому начальнику книга решительно не понравилась. Ведь если верить автору, российский изобретатель Александр Попов работал не в гордом одиночестве, а опираясь на достижения физиков других стран. И уж совсем немыслимо, чтобы два человека в разных странах, практически одновременно и независимо друг от друга, сделали одно и то же открытие! Ясное дело – один украл у другого. И столь же ясно, кто у кого.

Начальник незамедлительно вызвал к себе автора и потребовал “исправить” книгу. Бронштейн вначале попытался объяснить, что подобные совпадения в науке случаются, поскольку все физики изучают одну и ту же природу и читают одни и те же статьи. Если Жансен и Локьер порознь открыли желтую гелиевую линию, почему же Попов и Маркони не могли порознь изобрести радиосвязь?!

Однако никакие доводы начальника совершенно не интересовали. Ему надобно было одно: в книге следует написать, что радио изобрел российский ученый, в одиночку. Если даже и нет доказательств, настоящий советский патриот любой ценой должен отстаивать первенство отечественного изобретателя. Так и сказал.

Лишь тогда Матвей Бронштейн понял, что дело совсем не в том, знает ли этот начальник, как развивается наука, – ведь он требовал солгать во имя “любви к родине”. Бронштейн встал и заявил, что это патриотизм фашистский и что участвовать в изготовлении фальшивок он не намерен. И ушел.

Книгу уничтожили, превратив тираж в груду бумажных полосок. А через несколько месяцев уничтожили и самого тридцатилетнего автора. Его арестовали в августе 1937 года и казнили в феврале 1938-го, в ленинградской тюрьме. В те годы миллионы граждан нашей страны стали жертвами безумного террора.

Сохранился лишь первый вариант повести об изобретении радио, опубликованный, как и предыдущие повести Матвея Бронштейна, в журнале “Костер”. Текст книжного издания “Солнечного вещества” заметно изменился по сравнению с его первой версией. Наверняка и книга об истории радио была еще интересней, чем уцелевшая журнальная версия.

На письменном столе Матвея Бронштейна рядышком лежали очень разные рукописи. Одни, посвященные проблемам физики Вселенной и квантовой гравитации, были доступны лишь считаным его коллегам. Другие предназначались всем любознательным читателям от 12 до… 120 лет.

И теоретической физикой, и рассказами о научных открытиях Матвей Бронштейн занимался с полной отдачей. Собственный опыт физика помогал ему, писателю, рассказывать о главном в жизни науки – о смелом изобретательном поиске вместе с исследователями всего мира, о настойчивых размышлениях, о честном отношении к успехам и неудачам.

Семью, в которой родились братья-близнецы Матвей и Исидор Бронштейны 2 декабря 1906 года, можно назвать обыкновенной семьей провинциальной интеллигенции в черте оседлости, за пределами которой в царской России евреям позволялось жить только при особых условиях, в частности при наличии высшего образования. Отец, выросший в семье мелкого торговца, смог окончить гимназию (в украинском городке Немирове) и медицинский факультет Киевского университета. Мать систематического образования не получила, умела лишь читать и писать. Добрая, от природы очень деликатная, она посвятила свою жизнь заботам о муже и детях. Детей в семье было трое. У братьев еще была сестра Михалина, старше их на четыре года. Когда родились мальчики, семья жила в Виннице – уездном городе в центральной части Украины. Здесь же прошли первые девять лет их детства. Самые сильные впечатления были связаны с книгами и с событиями духовного взросления.

Отец, хоть и получил высшее образование, наукой и литературой интересовался мало, мать была целиком поглощена благоустройством семейного быта. Заботой отца, не испытывавшего особых трудностей в воспитании своих не по годам тихих и любознательных мальчиков, было лишь регулярно снабжать их книгами, среди которых встречались и подарочные издания, посвященные славе русского оружия, и книги о путешествиях, о звездах и так далее.

Благодаря своему образованию и в соответствии с духом того времени отец был совершенно равнодушен к религии. В домашней жизни религиозные обычаи предков игнорировались. Об этом, в частности, свидетельствует “нестандартность” имен, полученных детьми. Матвея дома с самого детства звали Митей. Так его впоследствии называли и близкие друзья, к удивлению всех, кто впервые слышал, что Матвей и Митя – один человек.

Размеренная и устроенная (а по детским воспоминаниям – “серая и скучная”) жизнь семьи была прервана в августе 1914 года. С самого начала войны отец, как врач, был мобилизован в армию (и вернулся через четыре года). Положение семьи значительно ухудшилось, и в 1915 году мать с детьми переехала в Киев, к своему отцу, который служил управляющим в доме богатого купца.

Дед был человеком религиозным и, обнаружив безбожность воспитания мальчиков, принялся наставлять их на путь истинный. Перед братьями возникла первая проблема мировоззренческого характера. Ее решение стало важным событием их духовной жизни, и опиралось оно на эксперимент, который заключался в следующем. Надо было встать в центре комнаты и громко крикнуть: “Бог – дурак!” Если богохульника тут же не разразит гром небесный, значит, это вовсе не богохульство, а просто проверка – рискованная, но зато прямая. Конечно, без теоретического – “теологического” – анализа, сам по себе эксперимент мало в чем может убедить, даже если теологу-экспериментатору нет еще тринадцати лет. И умственное напряжение, с которым мальчики самостоятельно выработали убеждение, что “бога нет”, запомнилось надолго. А если человек способен сам решать подобные сложные проблемы, то авторитет собственного деда, даже освященный многовековой традицией, значит немного. И деду пришлось оставить внуков в покое. Тем более что никаких других поводов для недовольства мальчики не давали. За ними почти не водилось детских шалостей, они любили читать и читали запоем.