Солнечное вещество и другие повести, а также Жизнь и судьба Матвея Бронштейна и Лидии Чуковской (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Матвей Бронштейн, Геннадий Горелик cтр.№ 29

Правда, увидеть небо в рентгеновском свете удалось впервые лишь через полвека после того, как в вюрцбургской лаборатории появилось загадочное зеленовато-желтое сияние. Обыкновенный видимый свет свободно проходит через многокилометровую толщу земной атмосферы. А для рентгеновских лучей она непрозрачна. К счастью, непрозрачна – иначе туго пришлось бы живым существам, обитающим на Земле.

Среди обитателей нашей планеты были, однако, и такие, которыми двигало неукротимое желание узнать, как устроена Вселенная. Они подняли свои приборы на ракетах за пределы атмосферы и глазами этих приборов увидели картину небосвода в рентгеновских лучах, с совсем другими яркими звездами и туманностями. Обычные стеклянные линзы непригодны для получения рентгеновских изображений. Поэтому физикам пришлось изобрести специальные приборы – детекторы, – чтобы составить рентгеновскую карту неба. Самые яркие источники на этой карте именуют по названию обычного созвездия, из которого светит источник, а рядом пишут букву “икс” и номер по степени (рентгеновской) яркости. Например, Лебедь X-1 – это самый яркий рентгеновский источник в созвездии Лебедя. Буква “икс”, напоминая о загадке, вставшей когда-то перед Рентгеном, символизирует и загадки нынешние. Главная связана с последними этапами жизни звезд.

Что ожидает звезду, когда израсходуется весь запас ее энергии? Астрофизики-теоретики, вооруженные своими формулами, могут сказать об этом довольно многое. Понятно и без формул, что вещество холодеющей звезды из-за всемирного тяготения должно сжиматься. Но до какого предела? Теоретики уверяют, что если масса звезды немногим больше массы Солнца, то возникает небесное тело, плотность вещества в котором фантастически велика – сдвинуть наперсток с таким веществом под силу лишь миллиону мощных тягачей! Как ни удивительно, астрофизики-наблюдатели, или попросту астрономы, эту фантастику подтверждают.

А что, если масса остывающей звезды во много раз превышает массу Солнца? Тогда, как гласит теория, звезда сжимается неограниченно. Образуется так называемая черная дыра, которая своим чудовищно сильным притяжением не выпускает даже свет со своей поверхности. Однако такой объект по-настоящему черен лишь в совершенно пустом пространстве. Если же рядом с черной дырой окажется какое-нибудь вещество, например обычная звезда, то оно с такой силой устремится к черной дыре, что – подобно происходящему в трубке Рентгена с быстрыми электронами – возникнет рентгеновское излучение. Поэтому астрономы ищут черные дыры с помощью рентгеновских телескопов. В результате таких поисков они заподозрили, что упомянутый источник Лебедь X-1 – черная дыра. Однако превратить это подозрение в достоверный факт пока не удается. Все еще нет полной уверенности, что источник икс-лучей – это действительно та самая предсказанная теоретиками черная дыра.

Так что икс-лучи, загадку которых физики давно раскрыли, привели к новым загадкам, ждущим своего решения.

Кто и когда изобрел радио?

Одни на этот вопрос отвечают: изобрел его Александр Степанович Попов, и было это сорок лет назад ^[36]. Другие говорят: радио изобрел итальянец Гульельмо Маркони.

И в самом деле, сорок лет назад и Попов, и Маркони одновременно построили первые в мире радиостанции и начали посылать первые в мире радиотелеграммы.

Но история радио началась значительно раньше, чем была послана первая радиотелеграмма. Ученые, которые своими открытиями и опытами начали историю радио, не посылали и не принимали никаких радиотелеграмм. Они и не стремились к тому, чтобы передавать на расстояние какие-либо сигналы, или музыку, или звуки человеческой речи. Как удивились бы эти первые изобретатели радиотелеграфа, если бы им сказал кто-нибудь, что они изобретают радиотелеграф!

Передача звуков, сигналов, изображений их нисколько не занимала. Их интересовало другое.

Видели ли вы когда-нибудь электрические искры, которые вылетают из наэлектризованных предметов? Блестящие электрические искорки, вспыхивающие на одно мгновение и сейчас же угасающие снова? Вот с этих-то искорок и началась история радио.

Много десятилетий физики наблюдали электрическую искру, делали с ней опыты, изучали ее свойства. Наконец они захотели узнать: какой срок проходит от рождения искры до ее смерти? Сколько времени живет электрическая искра?

Вопрос был трудный. Обыкновенно на него отвечали так: она вспыхивает и сейчас же угасает, она живет всего только одно мгновение. Но что такое мгновение? Сотая доля секунды, или тысячная доля, или миллионная? Как узнать это, как измерить?

Течение времени ощущает всякий человек. Все мы отличаем минуту от двух минут, секунду от двух секунд и даже десятую часть секунды от целой секунды. Но все, что меньше одной десятой, одной пятнадцатой доли секунды, – все это для нас уже неразличимо, все это – и сотая, и тысячная, и миллионная доля секунды – кажется нам совершенно одинаковым. Органы чувств у нас не такие уж быстрые, точные, изощренные. Во всяком промежутке времени, который меньше одной пятнадцатой части секунды, мы не улавливаем никакой длительности. Поэтому-то в нашем ощущении сотая доля секунды сливается с тысячной, тысячная с миллионной. Миг – и все тут.

Ну а часы? Ведь они для того и сделаны, чтобы измерять время. Не могут ли часы измерить длительность одного мгновения?

Обычные часы

Зайдем на фабрику, изготовляющую точные приборы. Мы увидим там и стенные часы, и башенные, и карманные. Мы найдем там и хронометры, которые берут с собой моряки, отправляясь в далекое плавание, и сверхточные часы для астрономических наблюдений, и электрические хронографы, и секундомеры. Но часов, измеряющих миллионные доли секунды, на фабрике мы не найдем.

И все же такие часы существуют. Семьдесят пять лет тому назад их изобрел и построил немецкий физик Вильгельм Феддерсен. Он изобрел их специально для того, чтобы измерить, сколько времени живет электрическая искра.

Он и не подозревал, что, создавая эти часы, он начинает историю радио.

Часы, построенные Феддерсеном, дожили и до нашего времени. Они хранятся в музее в немецком городе Мюнхене.

На обыкновенные наши часы они ничуть не похожи. Ни часовой, ни минутной, ни даже секундной стрелки у них нет. О каких стрелках может идти речь, когда нужно мерить миллионные доли секунды? Где найти стрелку, которая успевала бы сделать в секунду миллион заметных глазу шажков? А шажки эти должны быть заметны – ведь к этому и сводилась задача Феддерсена.