Тито и товарищи - читать онлайн книгу. Автор: Йоже Пирьевец cтр.№ 197

Страница

Похожая судьба постигла в эти дни видных партийных деятелей в Боснии и Герцеговине, Воеводине и Македонии. Падение представителей высшей власти республиканского руководства Тито и его соратники, конечно же, использовали, чтобы оправдать те проблемы, которые поразили югославское общество: инфляцию, потери в экономике, неликвидность, большие долги и ошибочные инвестиции, коррупцию, противозаконную деятельность, социальное расслоение. Таким образом, этим государственным ударом был остановлен ход реформ, который начался семь лет назад, а настоящий подъем произошел в последние три года. Девиз, который оправдывал эту политику, гласил, что нужно строить Югославию будущего на «чувстве ответственности ее частей за целое» ^[2358]. Речь шла, как говорит Биланджич, о личной трагедии высшего партийного руководства и государственных деятелей: демократизацию они начали сами, когда же она ввергла режим в кризис и начала угрожать их власти, они ее отвергли под предлогом, что хотят спасти самоуправление, предотвратить гражданскую войну и советское военное вмешательство. На самом деле они просто испугались хаотичного освобождения экономики, общества и политики и спрятались под зонт ортодоксальной идеологии. «Мы, коммунисты, должны поддержать такую демократию, при которой была бы защищена главная роль интересов рабочего класса», – на заседании ЦК СКС 4 ноября 1972 г. говорил секретарь ее президиума Андрей Маринц ^[2359].

Этим и закончился период, записал в своем страстном обвинении Стане Кавчич год спустя, когда поколение революционеров встретилось с поколением своих сынов, которые хотели в политике и обществе воплотить в жизнь современную концепцию. «Старая гвардия» не была способна понять и принять новых ценностей, поэтому восстала при помощи авторитета Тито. Власть объединилась с поколением внуков, которые не участвовали в партизанской войне, но их вырастили в послушании и дисциплине партийных школ. Операция, названная «замена кадров», этим была закончена: «Старая гвардия правит, среднее поколение молчит, молодое служит» ^[2360]. Популярным стало понятие «высокий морально-политический облик». Он должен был быть у каждого, кто претендовал на партийную или государственную службу. «Это другое выражение для классовой и партийной принадлежности», – с негодованием комментировал Добрица Чосич, который открыто протестовал вместе с другими видными интеллектуалами ^[2361].

Под этими революционными лозунгами в то время, когда Тито праздновал свое восьмидесятилетие, скрывалась борьба за наследство. Борьба, полная интриг, которую один из сербских либералов проиллюстрировал библейской метафорой «Кто сеет ветер, пожинает бурю». «Мы все сеяли ветер, вся Югославия. И будет сильная буря, и эта буря уничтожит югославское социалистическое общество и самоуправление, консервативная, великосербская, враждебная самоуправлению и социализму» ^[2362].

Тито, конечно же, говорил иное. Он полагал, что существовала угроза гражданской войны, и открыто говорил, что хочет ликвидировать эту опасность своими силами, а не при помощи советской армии ^[2363]. Встает вопрос, не шла ли речь только об отговорке, за которой скрывалась его страсть к власти. Диагноз, который после своего «ухода на пенсию» поставил ему Ранкович, кажется достаточно убедительным: «Политические аферы были его насущной потребностью. Он получал удовольствие, показывая кому-то свою силу. Никогда не сомневался, что добьется в этом успеха, даже если афера была грязной, неприличной, плохо подготовленной» ^[2364].

После самоубийства сына Борута в конце 1971 г. Кардель на много месяцев замкнулся в себе. X Съезд СКЮ (27–30 мая 1973 г.) придал ему энтузиазма, и он принялся за написание уже четвертой послевоенной конституции с иллюзией, что она сможет изменить ход жизни. Как говорил Кавчич, Кардель был проницательным человеком, в определенном смысле преданным демократии и гуманизму. Поскольку он, по крайней мере отчасти, осознал, что сведение счетов с либеральной элитой и проведение чисток будут иметь опасные последствия, так как югославские народы этого не поддержали (особенно хорваты и словенцы), он искал выход из тупика. «Демократии и человеческому лицу нашего социализма он пытался вернуть больше, нежели у него было взято». Решение он нашел в новой конституции, которой начал заниматься, исходя из своих большевистско-прудонистских взглядов ^[2365]. Он был уверен, что самоуправление – это «социалистическая категория, которая опирается на общественную собственность» и что она развилась в борьбе против бюрократизма в государственном и экономическом аппарате. Это столкновение между «социалистическим самоуправлением и технократическим сталинизмом» сейчас переросло «в новую фазу революции», которую должна была определить новая конституция. Главной ее целью была реализация рабочим классом и трудовым народом своей руководящей роли в обществе, в котором не было бы конфликтов. «Конституция должна исходить из аутентичных интересов и потребностей человека, отношений между людьми, которые возникают на основе их прав и взаимных обязательств, а не из отношений между человеком и государством». При этом Кардель всё еще был уверен, что речь идет не только о вопросе внутреннего устройства Югославии, но и о модели социализма, которая может иметь международное распространение и значение ^[2366]. «Кардель был и хотел быть прежде всего теоретиком, – говорит в другой записи Кавчич. – Он хотел приказывать практике и управлять ею на основе теории. У него теория приобретала характер религии – марксистской религии, источником которой были не Ленин и Октябрь, а Парижская коммуна, идеи Маркса и Энгельса о раннем социализме. Особенно в последние 15 лет своей жизни Кардель был глубоко уверен, что именно на него возложена историческая миссия воплотить в жизнь теоретические и практические основы некоторых взглядов классиков марксизма» ^[2367].

Страница