Полярные чувства - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Дока cтр.№ 26

Последней мыслью перед тем, как погрузиться в сон, было упоминание последнего свидетеля о синих волосах. Потом детектив крепко заснула, так и не успев понять, почему именно этот факт так ее встревожил.

А на следующий день Шифровальщика взяли. По дружбе и за неоднократное оказание помощи следствию, следователь дал согласие на присутствие Александры во время допроса, правда только за зеркальной стеной, но она была бесконечно рада и этому: увидеть убийцу и проверить собственную интуицию Селиверстова хотела с того самого момента, как получила от Бриза первый шифр.

Егор Петров, он же Шифровальщик оказался невысоким щуплым мужчиной двадцати трех лет. Его волосы на самом деле были синими и блестели так, будто их обладатель использовал профессиональные средства по уходу. Впрочем, этого никто не исключал: криминалисты все еще находились в квартире и о своих находках пока не сообщали.

«Было бы весьма любопытно получить подтверждение моей мысли», – с улыбкой подумала детектив, продолжая рассматривать маньяка. Его одежда представляла собой тандем из серых джинс и черного растянутого свитера. На ногах черные зимние ботинки фирмы Вранглер 43-45 размера. Взглянув на свитер, Александра сразу подумала о своем вишневом: та же мелкая вязка, высокий и широкий воротник. Она и сейчас была в этом свитере и почему-то испытывала дискомфорт – хотелось поскорее его снять, лишь бы не ощущать того, что она сейчас испытывала. Это было довольно странной мыслью, но ей казалось, что наличие подобной вещи роднит ее с Шифровальщиком, а сразу за этим последовала вереница иных рассуждений: о том, что вот такой обычный с виду парень способен на убийство, о том, что ее мать, возможно не зря ненавидит этот свитер, о ее и о собственном интеллекте, и о неустойчивости психики.

Глядя на резкие перемены, происходящие с преступником при тех ли иных вопросах, Селиверстова вспоминала себя в подростковом возрасте. Тогда ей казалось, что она может быть опасна для общества, так порой хотелось избить собственную одноклассницу, смеющуюся над ней, знающей некоторые предметы не хуже, а то и лучше преподавателей. А мысли, возникающие при взгляде на тот или иной цвет вообще казались ненормальными. Задумывался ли Шифровальщик о том, насколько его поведение опасно? И когда он понял, что болен? И понял ли? Или в клинике чувствовал себя как на курорте, не осознавая происходящего? Ведь бывает и такое. Иногда он прямо смотрел на следователя и отвечал нормально. Именно так отвечала бы она сама, если бы вдруг пришлось отвечать на подобные вопросы. А иногда… одним выражением лица выдавал свою сущность. Сущность шизофреника.

Селиверстова знала, что для данного заболевания характерна бессвязная речь, но сталкивалась с подобным впервые и поэтому с любопытством слушала Егора Петрова, спокойно излагающего подробности преступлений, параллельно с этим рассказывая, как он выбирал колбасу для мамы и договаривался с осами о следующей жертве. Что из этого звучало наиболее дико, Александра не знала, но человек, в чьих глазах то и дело проскальзывал ледяной холод, вызывал страх и… жалость. Селиверстова даже представлять не хотела какого это жить с таким диагнозом. Не иметь друзей и знать, что все считают тебя ненормальным. Терпеть издевательства окружающих. Не чувствовать любви даже от собственного отца, принимать подачки от старшего брата. Быть изгоем, лишенным человеческих радостей.

Так рассказывал сам Шифровальщик, но что из этого являлось правдой, а что иллюзией больного мозга сложно было понять, по крайней мере здесь, в стенах участка. За ответами Александра собиралась обратиться к его личным вещам, к привычной среде, с нетерпением ожидая звонка от Ивана. Сейчас же она была свидетелем завораживающе-опасного спектакля, главные роли в котором каждую минуту менялись. В итоге складывалось впечатление, что это не Егор Петров болен, а все они.

– Итак, вы утверждаете, что это осы приказали убить всех трех женщин, я правильно понимаю? – спросил Рукавица.

– Я же говорю, осы просят жертв, а убить женщин просил голос.

– То есть помимо ос есть еще и голос.

– Я так и сказал.

Вздох.

– Вы вздыхаете, а осы говорят, что излишнее потребление кислорода вредно, а еще у нас дома редко бывали шоколадные конфеты, а правильное питание очень важно. Та женщина питалась неправильно, она ела пиццу. Гадость, – Егор поморщился.

Снова вздох.

– Лицо вам тоже осы разукрасили или может быть голос?

– Нет, это му…

– Не важно, – довольно резко перебил Рукавица, – вернемся к убийству. Этот голос? Он называл конкретные имена или жертв выбирали вы сами?

– Жертв выбирали осы, но записки просил оставлять голос.

– А он как-то объяснял, зачем нужны эти записки?

Егор почесал щеку, и на миг его зрачки словно застыли, а лицо приняло безучастное выражение. Александра прижалась к стеклу, ожидая, что сейчас прозвучит какой-то очередной ошеломляющий факт, наподобие того, когда Шифровальщик заявил, что осы разрешают ему есть ровно сто десять грамм мяса или то, что они говорят, будто черный свитер очень ему идет, и он действительно удивил:

– Не объяснял, но пообещал, что она меня полюбит.

– Кто она?

– Василиса, – ответил он, и его лицо озарилось искренней улыбкой. В этот миг он даже выглядел довольно симпатичным.

Неужели это имя той таинственной женщины, из-за которой и произошли убийства?

А потом Шифровальщик выдал фразу, смысл которой не понял никто из присутствующих:

– Я люблю ее, и она уйдет ко мне, потому что осы говорят, он слишком жесток.

Егор Петров письменно сделал признание в убийствах, хотя и настаивал на том, что ради любви можно было пойти и не на такое. Чувства вины не испытывал. Медицинская экспертиза подтвердила, что он не здоров и страдает шизофренией недефицитарного типа, подразумевающей наличие бреда, галлюцинаций и расстройства мышления. Был проведен следственный эксперимент, в ходе которого он спокойно показал, как душил своих жертв. Единственное – не помнил, как их связывал и раздевал, но врачи пояснили, что такое возможно. И теперь Александра сидела дома и рассуждала о том, как дальше сложится судьба Петрова. Было весьма несправедливо то, что его жизнь, пусть и в лечебном учреждении продолжится, тогда, как несчастные женщины больше никогда не сделают вдоха.

Она убирала записи по делу о Шифровальщике в стол, когда приехал Иван.

– Привет, Пуля. Ну, что скажешь? – он выглядел усталым, но держался бодро. Вымученно улыбался.

– Он болен, так что…

– Его не посадят.

– А что обнаружили в квартире?

– Ты, Пуля, не поверишь, абсолютно все, что подтверждает: убийца-он и его не подставляли. Отпечатки повсюду.