Основания новой науки об общей природе наций - читать онлайн книгу. Автор: Джамбаттиста Вико cтр.№ 95

Слово «Народ», принимаемое по отношению к первым временам Мира Городов в значении, свойственном позднейшим временам, влечет за собою и два другие заблуждения – в словах «Царь» и «Свобода», почему все и думали, будто Римское Царство было Монархией и будто Юний Брут установил в нем Народную Свободу. Хотя Жан Боден и впал в то заблуждение, в какое впадали и все другие прежние Политики, будто первоначально существовали Монархии, затем Тирании, потом народные Республики и, наконец, Аристократии (здесь мы можем видеть, какую путаницу могут вызвать и фактически вызывают человеческие идеи при отсутствии истинных оснований!), все же, наблюдая в мнимой Древнеримской народной Свободе проявления, соответствующие Республике Аристократической, он подпирает свою Систему следующим различением: в древние времена Рим был по своему политическому устройству народным государством, но управлялся он аристократически; но если бы даже Бодену удалось привести противоположные явления, то и с такой подпоркой его политическое сооружение рухнуло бы в конце концов под напором силы той истины, признаваемой им с грубым непостоянством, что в древние времена Римская Республика была аристократической не только по образу правления, но и по политическому устройству ^[187].

Все это подтверждает Тит Ливий, рассказывая об учреждении Юнием Брутом должностей двух Консулов с годичным сроком избрания; он открыто говорит и утверждает, что Государство от этого совершенно не изменилось (Брут был достаточно мудр, чтобы избавить от такой порчи с самого начала свое Государство) и что наличие должностей двух годичных Консулов nihil quicquam de regia potest ate deminutum ^{468}. Таким образом Консулы оказываются двумя такими же годичными Аристократическими Царями, reges annui ^{469}, по словам Цицерона в «Законах», какими пожизненно были Цари в Спарте, Республике, несомненно, Аристократической. Эти Консулы, как каждый знает, были подчинены апелляции в течение своего царствования, как и Спартанские Цари были подчинены надзору Эфоров; по окончании же царствования Консулы могли быть обвинены, как и Спартанских Царей Эфоры могли присудить к смерти ^{[188] {470}}. Приведенное место из Ливия показывает одним ударом и то, что Римское Царство было Аристократическим, и то, что Брутом была установлена Свобода, но только не народная, т. е. свобода народа от господ, а господская, т. е. свобода господ от тиранов Тарквиниев. Последнего, несомненно, Брут не смог бы сделать, если бы ему не подвернулось дело Римлянки Лукреции и он очень мудро уловил, что этот случай связан с целым рядом возвышенных обстоятельств, пригодных для того, чтобы поднять плебс против тирана Тарквиния; последний причинил столько зла правлению благородных, что Бруту пришлось пополнять Сенат, уже опустошенный вследствие убийства многих Сенаторов Тарквинием Гордым; при этом Брут мудро преследовал две политические выгоды: он усилил уже клонящееся к упадку Сословие Благородных и сохранил благосклонность плебса, так как из числа его выбрал, должно быть, очень многих (и, может быть, наиболее свирепых), осмеливавшихся преобразовать Господское Государство, и ввел их в сословие Благородных; так сложился Город, в те времена разделенный intra patres et plebem ^{471}.

Если стечения таких многочисленных и разнообразных причин, какие рассматривались здесь, начиная с Века Сатурна, если вытекающих из них многочисленных и разнообразных явлений Древнеримского Государства, которые наблюдал Боден, если постоянства и неизменности, с какою причины влияют на явления, о чем размышлял Ливий, – если всего этого недостаточно для установления того, что Римское Царство было Аристократическим и что Брут в нем основал Свободу Господ (во всем этом мы опираемся на один только авторитет), то придется признать, что Римляне, народ варварский и грубый, имели такую привилегию от Бога, какой не могли иметь Греки, народ утонченной культурности: по рассказу Фукидида, Греки ничего не знали о своей собственной древности до Пелопонесской Войны, самого блистательного времени Греции, как мы отметили выше в «Хронологической Таблице»; там же мы показали, что для римлян наиболее блистательны времена Второй Пунической Войны, начиная с которой Ливий признает, что пишет с большей достоверностью Римскую Историю (хотя он и сознается откровенно, что не знает трех самых важных обстоятельств Истории этой войны, что мы также отметили в «Хронологической Таблице»); но даже если при всем том допустить такую Привилегию для Римлян, все же придется признать, что их предания – это смутные воспоминания, неясный фантастический образ; а потому сознание не сможет отрицать тех рассуждений, которые были приведены здесь по поводу Римских Древностей.

Героический Век первого Мира, о котором сейчас идет речь, принуждает нас с суровой необходимостью разобрать Героизм Первых Народов. Соответственно выставленным нами выше и применяемым здесь Основаниям Героической Политики; он был совершенно отличен от того Героизма; какой воображали себе Философы вследствие предрассудка о недостижимой Мудрости Древних; поскольку Филологам были неизвестны следующие три неопределенные слова (на них мы указывали выше): «Народ»; «Царь» и «Свобода»; они представляли себе Героические Народы так, как если бы в них входили также и плебеи; Царя представляли себе как Монарха и Свободу как Народную Свободу. И обратно тому, они приписывали первым людям три свои собственные идеи, принадлежащие сознанию утонченному и ученому: во-первых – идею рациональной справедливости, основанной на максимах Сократической Морали; во-вторых – идею славы, т. е. молвы о благодеяниях, совершенных для Рода Человеческого; и в-третьих – идею жажды бессмертия. Вследствие этих трех ошибок и этих трех идей они думали, что царь или другие значительные персонажи древних времен приносили в жертву себя и свои семьи, не говоря уже о всем их имуществе и добре, с целью сделать счастливыми несчастных, которых всегда большинство и в городах и в нациях.