Большие надежды - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Диккенс cтр.№ 39

— Да, — сказал мистер Уопсл.

— Да, — повторил незнакомец, окидывая взглядом всех собравшихся и протянув правую руку в сторону свидетеля — Уопсла. — А теперь я вас спрашиваю, что сказать о совести человека, который, имея перед глазами эту страницу, может спать спокойно после того, как он признал своего ближнего виновным, даже не выслушав его?

Все мы укрепились в подозрении, что мистер Уопсл — не тот, за кого мы его принимали, и что час его разоблачения близок.

— И не забудьте, что такого человека, — продолжал джентльмен, внушительно указывая пальцем на мистера Уопсла, — что такого человека могут назначить в состав присяжных по этому самому делу и он, столь сильно опорочив себя, может возвратиться в лоно своей семьи и спокойно уснуть после того, как дал присягу, что будет разбирать спор между нашим августейшим монархом-королем и подсудимым по совести и справедливости и вынесет беспристрастное решение на основании показаний и да поможет ему господь!

Все мы уже были глубоко убеждены, что злополучный Уопсл зашел слишком далеко и что лучше ему одуматься, пока не поздно.

Незнакомый джентльмен, с непререкаемо-властным видом и с таким выражением лица, словно о каждом из нас ему известна какая-то тайна и он в два счета сгубил бы того, чью тайну вздумал бы открыть, отошел от скамьи, на спинку которой опирался, и, обогнув ее, очутился перед огнем, между обеими скамьями, где и остался стоять, опустив левую руку в карман и покусывая палец на правой.

— По имеющимся у меня сведениям, — сказал он, обводя глазами наши испуганные лица, — среди вас должен быть кузнец, по имени Джозеф — или Джо — Гарджери. Кто из вас кузнец?

— Я кузнец, — сказал Джо.

Джентльмен знаком подозвал его к себе, и Джо встал с места.

— У вас есть подмастерье, которого называют Пип, — продолжал незнакомец. — Он сейчас здесь?

— Я здесь! — крикнул я.

Незнакомец не узнал меня, зато я узнал в нем того джентльмена, которого встретил на лестнице у мисс Хэвишем, когда во второй раз был у нее в доме. Я узнал его, как только увидел, и теперь, когда он стоял передо мной, положив руку мне на плечо, я отчетливо вспомнил его, вспомнил большую голову, смуглый цвет кожи, глубока посаженные глаза, мохнатые черные брови, массивную цепочку от часов, черные точки на месте усов и бороды и даже запах душистого мыла, исходивший от его большой руки.

— Мне нужно побеседовать с вами обоими без свидетелей, — сказал он, неторопливо смерив меня глазами. — На это потребуется время. Пожалуй, нам лучше пройти к вам домой. Здесь я ничего не скажу; позже вы можете сообщить о нашем разговоре своим друзьям ровно столько, сколько найдете нужным; это уже до меня не касается.

Среди изумленного молчания мы втроем вышли из «Веселых Матросов» и в изумленном молчании проследовали домой. По дороге незнакомец время от времени взглядывал на меня и покусывал палец. Когда мы были уже близко от дома, Джо, смутно сообразив, что случай выдался необычайный и торжественный, побежал вперед, чтобы отворить парадную дверь. Беседа наша состоялась в гостиной, слабо освещенной одной свечой.

Началось с того, что незнакомый джентльмен сел к столу, пододвинул к себе свечу и просмотрел какие-то заметки в своей записной книжке. Затем он убрал книжку и отставил свечу немного в сторону, предварительно заглянув в темноту комнаты, чтобы удостовериться, где Джо, а где я.

— Моя фамилия Джеггерс, — сказал он, — я стряпчий и живу в Лондоне. Я довольно-таки известный человек. Дело, которое привело меня к вам, не совсем обычного свойства, и я прежде всего хочу вас предупредить, что не я его затеял. Если бы спросили моего совета, меня бы сейчас здесь не было. Моего совета не спросили, и, как видите, я здесь. Я выполняю то, что должен выполнить, как поверенный другого лица. Ни больше, ни меньше.

Убедившись, что со своего места ему недостаточно хорошо нас видно, он встал, перекинул ногу через спинку стула и наклонился вперед; так он и разговаривал с нами, стоя одной ногой на стуле, а другой на полу.

— Так вот, Джозеф Гарджери, мне поручено освободить вас от этого молодого человека, вашего подмастерья. Вы не будете возражать против того, чтобы расторгнуть с ним договор по его просьбе и для его блага? Вы бы ничего за это не потребовали?

— Боже меня упаси чего-нибудь потребовать за то, чтобы не становиться Пипу поперек дороги, — сказал Джо, удивленно раскрыв глаза.

— Боже упаси — это благочестиво, но не по существу, — возразил мистер Джеггерс. — Я спрашиваю: вы бы ничего не потребовали? Вы ничего не требуете?

— А я отвечаю — нет, — отрубил Джо.

По взгляду, который мистер Джеггерс бросил на Джо, мне показалось, что он считает его бескорыстие пределом глупости. Но удивление и любопытство так владели мной, что я не могу утверждать этого с уверенностью.

— Очень хорошо, — сказал мистер Джеггерс. — Помните ваши слова и не пытайтесь от них отступиться.

— Кто это хочет отступаться? — вспылил Джо.

— Я не говорил, что кто-нибудь хочет отступаться. Вы собаку держите?

— Ну, держу.

— Так имейте в виду, что Брехун — хороший пес, а Хватай — еще лучше. Пожалуйста, имейте это в виду, — повторил мистер Джеггерс, закрывая глаза и кивая Джо головой, словно прощал ему какую-то вину. — Но вернемся к молодому человеку. Сообщение, которое я должен сделать, состоит в том, что перед ним открывается блестящее будущее.

Мы с Джо ахнули и посмотрели друг на друга.

— Мне поручено сообщить ему, — сказал мистер Джеггерс, указывая на меня пальцем, — что он унаследует изрядное состояние. Далее, что теперешний обладатель этого состояния желает, чтобы он немедленно оставил свои прежние занятия, уехал из этих мест и получил воспитание джентльмена, иначе говоря — воспитание молодого человека с Большими Надеждами.

Моя мечта сбылась; трезвая действительность превзошла мои самые необузданные фантазии; мисс Хэвишем решила сделать меня богачом!

— А теперь, мистер Пип, — продолжал стряпчий, — с остальной частью моего поручения я обращаюсь к вам. Во-первых, вам следует знать, что лицо, по указанию которого я действую, желает, чтобы вы навсегда сохранили фамилию Пип. Вы, надо полагать, не возражаете против того, что ваши большие надежды будут обременены этим легко выполнимым условием. Но если у вас имеются возражения, сейчас самое время заявить об этом.

Сердце у меня колотилось, в ушах звенело, и я едва мог пролепетать, что возражений у меня не имеется.

— Я так и думал! Ну-с, а во-вторых, вам следует знать, что имя вашего великодушного благодетеля останется в глубочайшей тайне до тех пор, пока он не пожелает назвать себя. Я уполномочен сказать, что он намерен сам открыться вам при личном свидании. Когда и где это намерение будет выполнено — не знаю; и никто не знает. До тех пор может пройти много лет. Но вам следует твердо запомнить, что в разговорах со мной вам строго Запрещается расспрашивать меня об этом, а также указывать или намекать, хотя бы отдаленно, на какое-либо лицо как на данное лицо. Если в душе у вас зародится догадка, пусть эта догадка останется у вас в душе. Причины такого запрета не должны вас интересовать; может быть, это чрезвычайно веские и серьезные причины, а может быть — пустая прихоть. Расспрашивать об этом вам не следует. Итак, эти условия вы слышали. Принятие и строжайшее соблюдение их с вашей стороны — вот последнее условие, поставленное тем лицом, чьи указания я выполняю, но за которое в остальном не несу никакой ответственности. Это и есть то лицо, с которым связаны ваши надежды, и тайна его известна только этому лицу и мне. Это условие тоже не очень трудное, оно едва ли обременит вашу столь блестяще начинающуюся новую жизнь; но если у вас имеются возражения, сейчас самое время заявить об этом. Прошу вас.