Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка» - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Привалов cтр.№ 56

Страница

Первые физические признаки отравления цезарским грибом наступают от нескольких часов до двух дней с момента принятия пищи. Возникают боль в животе, тошнота, рвота, понос, жажда, синюшность конечностей и желтушность глаз и кожи. Человек до последнего дыхания мечется между полным облегчением и потерей сознания, затем – обязательные кома и смерть. О спасительной трансплантации печени в Древнем Риме, естественно, и не догадывались.

Вот как описывает эту историю Публий Корнелий Тацит, один из самых известных писателей античности, в своих «Анналах».

Когда слуги, на которых Агриппина могла положиться, были подготовлены к преступлению, она задумалась, какой яд ей избрать. Если его действие будет внезапным и быстрым, то преступление может быть раскрыто. Если же будет избран медленно действующий яд, то Клавдий на пороге смерти сумеет понять, что он жертва коварства Агриппины. Ей требовалось найти нечто такое, от чего окончательно и моментально помутился бы разум Клавдия. И Агриппина, первая женщина, получившая титул Августы (что означает: «священная», «царственная») во время правления мужа, сумела приготовить дорогому супругу поистине адскую отраву.

Подал блюдо принцепсу евнух Галот, в чьи обязанности входило отведывать предназначенные для Клавдия кушанья. (Но на этот раз Галот перед уже пьяным императором лишь имитировал, что он дегустирует грибы.) Это был изысканный грибной деликатес: салат из молодых грибов, точнее – из поганок. Клавдий жадно накинулся на яство, но, как всегда, выпивший много вина, отнюдь не заторопился умирать. У него к тому же начался понос, который принес принцепсу видимое облегчение. Чтобы избавиться от тяжелых ощущений, император потребовал рвотное перо. Обычно к этой уловке с павлиньим оперением знатные римляне прибегали, чтобы подольше посидеть – точнее: полежать на триклинии (каменном ложе) – на пиру и суметь попробовать большее число деликатесов, но тут Клавдию было не до дегустаций. Он понял, что причиной его недомогания явился яд, и захотел поскорее от него избавиться. И тогда придворный врач грек Ксенофонт, подкупленный Агриппиной, принес павлинье перо, обмазанное…тем же ядом! Заговор удался со второй попытки.

Кесарей причисляли после смерти к сонму богов. Как пишет летописец Дион Кассий в «Римской истории», когда после смерти Клавдия сенат – по традиции – дружно обожествил его, Нерон, выступавший на церемонии в форуме преемник, не скрывал своей радости и цинично пошутил. Дескать, поев грибов, Клавдий присоединился к сонму небожителей. Выходит, грибы – «пища богов». Это выражение живо и по сей день, и – по отношению не только к грибам…

Отравления в Риме эпохи принципата – ранней Империи – стали одним из самых распространенных видов преступлений. Количество «ядовитых» убийств выросло до такой степени, что даже была создана специальная коллегия – компания, говоря современным языком, – дегустаторов пищи. Ее члены за определенную мзду предоставляли свои услуги – то есть пробовали еду – любому, у кого были поводы опасаться за собственную жизнь. Тогда-то и появился дошедший до нашего времени обычай чокаться за столом: чтобы вино из одного кубка или бокала выплескивалось в другой. Считалось, что замысливший отравление вином рисковать не решится и не захочет умереть от собственного яда.

O tempora! O mores! У каждого времени, как известно, свои герои. Нарицательным персонажем эпохи Юлиев-Клавдиев стала Локуста. Эта галльская колдунья давно обосновалась в Риме и успешно торговала ядами. В клиентах отбоя не было. Была среди них и Агриппина. Поговаривали, что она когда-то привлекла Локусту к устранению консула Гая Салюстия Пассиена Криспа, одного из ее мужей. Утверждали и другое: будто именно Локуста продумала до деталей и сценарий отравления бледными поганками Клавдия. «Отродье кобылы да женщина-ведьма» – написал о Локусте римский поэт-сатирик Ювенал.

Люди говорили, что Локуста пользовалась в своих преступных трудах каким-то невероятным образом попавшим в ее руки дневником Митридата Евпатора, которому крымский царь поверял секреты своих заветных ядов. Не думаю, что это правда…

Локуста была обычной сельской ведьмой, действовавшей на свой страх и риск. Использовала традиционные яды той поры: аконит, опий, белладонну, цикуту. Вероятно, ей был известен и «король ядов» – оксид мышьяка. Окись мышьяка (As²O³) как нельзя более подходит для преступлений: при растворении в воде она не дает ни цвета, ни запаха. Растворимость ее мала, но достаточна для оказания вредного действия: 60 мг – смертельная доза, симптомы же отравления сходны с признаками заболевания холерой. При длительном применении малых доз картина отравления может быть настолько разной, что встарь ее путали с любыми заболеваниями – вплоть до венерических. Неудивительно, что мышьяк со временем почти вытеснил растительные яды Древнего мира.

В эпоху Калигулы применение мышьяка превратилось во вполне заурядный жизненный атрибут. Надеясь выделить из него золото, император приказал доставлять в Рим с Востока огромное количество этого вещества для своих алхимических опытов, не брезговал он пользоваться мышьяком и по прямому назначению. Не отставал от предшественника и Нерон. Чтобы контролировать деятельность Локусты и превратить ее в свое послушное орудие, он посадил отравительницу за решетку под строгой легионерской охраной и выпускал только тогда, когда надо было кого-то исподволь убить. «Фас!» – и Локуста освобождалась на время, бросалась исполнить очередной заказ Нерона.

Обеспечение его возможности править в Риме без соперников началось с убийства проконсула Азии Марка Юния Силана. По приказу Агриппины и Нерона его в 54 году н. э. отравили на пиру, «и притом так открыто, что это ни для кого не осталось тайной», как сообщал Тацит. Следующим на очереди оказался Тиберий Клавдий Цезарь Британик – любимый сын Клавдия и сводный брат Нерона, которому в 55 году еще не исполнилось и четырнадцати лет. Замаскировать преступление, организованное Локустой, не удалось даже ссылками на то, что юноша с детства страдал эпилепсией – падучей болезнью.

Впрочем, пусть лучше о той печальной истории и об ее главном антигерое Нероне расскажет Тацит («Анналы», глава XIII, 15):

Страница