Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка» - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Привалов cтр.№ 24

Мемуары Феликса Юсупова составлены из двух книг – «До изгнания» и «В изгнании», – вышедших во Франции в тридцатые годы прошлого столетия. Они хранятся у меня в библиотеке, бережно переплетенные, с автографами Феликса Феликсовича из посвящения этих инкунабул в 1954 году парижскому адвокату князя Сергею Корганову: «Дорогой Сергей Александрович, если бы не вы, то я не раз бы сидел в тюрьме». Коргановы-Корганяны жили в Париже недалеко от вокзала Сен-Лазар – на улице Кастеллан, которую Юсупов называл «Кастеляншиной улицей». По бытовавшему в русской эмиграции преданию, именно Александра Ивановна Корганова проносила на своей груди на протяжении всей гитлеровской оккупации Парижа по просьбе великой княгини Ирины Александровны Юсуповой, графини Сумароковой-Эльстон, ее знаменитую фамильную жемчужину «Пелегрину» (бытует поверие, будто жемчуга тускнеют, если долго не соприкасаются с человеческой кожей).

Увлекательные воспоминания Феликса Юсупова прекрасно дополняют другую книгу, тоже написанную по-французски, «Конец Распутина», созданную князем ранее. И, конечно же, сцена отравления «мага и волшебника» царской семьи является центральной частью повествования:

«Мы сели за стол, и начался наш разговор…

– Да, мой дорогой (Распутин обращается к Юсупову. – К.П.), кажется, мое чистосердечие не устраивает многих людей. Аристократы никак не могут привыкнуть к мысли, что по залам императорского дворца прогуливается простой крестьянин… Их грызут зависть и злоба… Но я не боюсь. Они ничего не могут против меня. Я защищен от сглаза. Много раз меня пытались убить, однако Господь всегда упасал от заговоров. Беда произойдет с каждым, кто руку на меня поднимет.

Эти слова Распутина мрачно отдавались эхом в подвале, где он должен был погибнуть. Но ничто более не могло меня сбить. Пока он говорил, я думал только об одном: заставить его выпить вино из бокалов и съесть пирожные.

Исчерпав, наконец, дежурные темы для бесед, Распутин попросил чаю.

Я поспешил подвинуть ему… блюдо с бисквитами! Почему же – проклятье! – я предложил ему именно бисквиты, которые вовсе не были отравленными?..

Прошло некоторое время, и я передал ему вазу с пирожными, начиненными цианистым калием.

Сначала он отказался:

– Не хочется, больно они сладкие.

И тем не менее все-таки взял одно пирожное, потом второе… Я с ужасом следил за ним. Действие яда должно было сказаться сразу, а между тем – к моему большому удивлению – Распутин продолжал со мной разговаривать, как ни в чем не бывало.

Тогда я предложил ему отведать нашего крымского вина. Он опять отказался. Время шло. Я стал нервничать. Несмотря на его отказ, я наполнил два бокала, но по непонятной мне причине, как и в случае с бисквитами, подал не те, где был яд. Поменяв свое мнение, Распутин взял бокал, протянутый мной. Он выпил с удовольствием, признал, что вино как раз по его вкусу. Спросил, много ли мы его делаем в Крыму. Искренне удивился, когда узнал, что наши винные подвалы полны запасами.

– Налей мне мадеры, – попросил он. На сей раз я попытался налить вино в бокал с ядом, но Старец запротестовал:

– Налей в тот же бокал.

– Так не делается, Григорий Ефимович, – возразил я. – Нехорошо мешать эти два вина.

– Тем хуже. Говорю тебе, налей.

Надо было наливать, не настаивая более.

Тогда я как бы нечаянно уронил тот бокал, из которого он пил раньше, и налил ему мадеры в бокал с цианистым калием. Распутин больше не возражал.

Я стоял прямо перед ним и следил за каждым его движением, готовый в любой момент, что он вот-вот рухнет наземь…

Но он невозмутимо продолжал пить вино, мелкими глоточками, смакуя его, как только настоящие знатоки умеют такое делать. И при этом ничуть не менялся в лице. Только время от времени подносил руку к горлу, словно что-то мешало ему глотать. Он приподнялся и сделал несколько шагов. Когда я спросил, в чем дело, он ответил:

– Ничего такого. Просто у меня в горле першит.

Прошли несколько тягостных минут.

– Хороша мадера, до сих пор меня «протягивает», – сказал он.

Тем не менее яд по-прежнему не действовал, и Старец продолжал преспокойно расхаживать по комнате.

Тогда я взял второй бокал с ядом, наполнил его вином и протянул Распутину. Он выпил и его – с тем же результатом. На подносе оставался третий, и последний, бокал.

От отчаяния я и сам принялся пить, чтобы подать ему пример.

Так мы молча сидели друг против друга и в молчании пили.

Он посмотрел на меня с хитрецой. Как будто бы говорил: «Ты понял теперь, что ты ничто против меня».

И вдруг на лице его возникла маска звериного гнева. Никогда еще я не видел его таким ужасным. Он уперся в меня своим сатанинским взглядом. Меня охватила в этот момент такая ненависть к нему, что я был готов броситься на него и задушить.

Зловещая тишина воцарилась в комнате. Мне почудилось, будто он знал, зачем я привел его сюда и что собираюсь сделать. Между нами словно шла немая и невидимая борьба, странная и ужасная. Еще мгновение – и я буду побежден, уничтожен. Я чувствовал, как под тяжелым взглядом Распутина самообладание покидает меня; несказанная оторопь овладела мной; голова шла кругом…

Когда я пришел в себя, нашел Распутина на том же самом месте, он сидел, зажав голову в руках. Глаз видно не было.

Я собрался с духом и предложил еще чашку чая.

– Налей, – сказал он потухшим голосом. – Слишком хочется пить.

Старец поднял голову. Его глаза стали мутными, мне показалось, что он избегал встретиться со мной взглядом…»

Этот кошмар длился уже два часа. Юсупов оставляет на несколько минут Распутина и под предлогом того, что вот-вот приведет к нему свою жену великую княгиню Ирину (на самом деле она находилась в Крыму), идет по лестнице вверх, в комнату, где скрываются остальные заговорщики во главе с великим князем. Доктор Лазоверт, одетый в шоферские краги и в меховую доху, исполнял роль водителя «авто» и поэтому остался во дворе. Как в засаде.

«Наверху, в моем кабинете, Дмитрий, Пуришкевич и Сухотин с револьверами в руках кинулись мне навстречу и забросали вопросами:

– Ну как, сделано? Все кончено?

– Яд не подействовал, – ответил я.

Все были словно оглушенные.

– Невозможно! – вскричал великий князь Дмитрий.

– Но ведь доза была огромная? И он все выпил? – накинулись остальные.

– Все…»

Горе-заговорщики едва не впали в панику. Потом стали предлагать наперебой самые безумные выходы из положения и, наконец, решили все разом спуститься и броситься на Распутина, чтобы его задушить. Ринулись скопом, было, на лестницу и… испугались! Сдрейфили… А что если Старец, существо демоническое, сибирский шаман, окажет сопротивление и раскидает их всех, как пушинки? И тогда Юсупов вызвался на свой страх и риск действовать в одиночку. Взял пистолет у великого князя Дмитрия Павловича, сунул оружие в карман и спустился в подвал.