Твоя поневоле - читать онлайн книгу. Автор: Агата Лель cтр.№ 6

— Что ты, мать твою, творишь, мальчик? — шиплю сквозь стиснутые зубы и с силой давлю на клаксон, прогоняя с дороги зазевавшуюся бабку с допотопной сумкой-тележкой. — Я не знаю, чего ты хочешь, но ты круглый идиот, раз полез во всё это.

— Не нервничай, Натали. Смотри, ты сама не заметила, как разогналась до ста, — тоном строгого дядюшки-брюзги высказал недовольство Кай, и густые брови вновь сошлись на переносице в причудливый домик. — Тебя дома ждёт сын, не забывай. Ой, — снова поджимает губы, — уже не ждёт.

— Чего-о?! — резко виляю на тротуар и давлю на тормоз. Если бы мы оба не были пристёгнуты, столкновения лбов с лобовым (грёбаный русский!) было бы не избежать.

Ремень больно врезается в живот и грудь, но мне плевать. Тяжело дышу, словно только что пришла первой к финишу после марафонского забега.

— Где Миша? Что с ним? Что ты с ним сделал, ублюдок?

— Да тише ты, сумасшедшая, — красивые губы растягиваются в искренней улыбке, являя миру белоснежный жемчуг зубов. — Я же, по-моему, уже сказал, что не псих. Не вижу смысла повторять это дважды. Словоблудие — признак слабости.

Подбородок дрожит, словно я забралась в ледяную прорубь. Он дрожит и дрожит, и никак не хочет останавливаться. По щеке полоснуло что-то горячее.

Слеза?

— Где мой сын, Кай? — сдавленно шепчу и едва слышу саму себя. — Скажи мне, где он?

Он прекращает смеяться и смотрит на меня с каким-то добрым сожалением. Наверное, так я смотрю на Мишу, когда он очень просит сладкое до горячего, а я не могу исполнить его просьбу, потому что так можно перебить аппетит.

— Кай, прошу… — повторяю его имя. На курсах психологии говорили, что это сближает людей, стирает между ними грани. Если назвать по имени обидчика, его это отрезвит. Хрень собачья. Револьвер в сумочке — вот что по-настоящему отрезвляет обидчиков. А у меня даже сраного дезодоранта с собой нет, чтобы херакнуть струёй фарнезола и триклозана в его изумительные глаза.

— Твой сын в полном порядке. В тёплом надёжном месте, и за ним приглядывают ответственные люди. Сейчас он смотрит…. — Кай хмурится и замолкает. Достаёт свой мобильный и что-то читает на ожившем экране. — …Смешариков и ест хлопья с молоком.

— У него на коровье молоко аллергия. Сыпь, — шепчу, то ли ему, то ли самой себе…

Кай понятливо кивает и что-то бегло набирает на дисплее. Видимо, отправив сообщение, убирает телефон снова в карман.

— Не волнуйся, пожалуйста. Я не сделаю твоему сыну ничего плохого. Обещаю.

Он произносит это таким тоном, словно в том, что он сделал, нет ничего необычного.

Украсть чужого ребёнка? Да так все делают. Чем он хуже? А то, что Миша у него — сомнений не остаётся.

Ставлю локти на колени и утыкаюсь лицом в ладони. Я плачу. Не громко, не навзрыд. Просто плачу от пусть небольшого, но облегчения.

Ведь если ребёнку хотят сделать плохо, его же не развлекают мультфильмами и не кормят хлопьями, верно же? Или…

— Кай? Зачем я тебе? — поднимаю на него зарёванное лицо и смотрю в чистые синие глаза. Мне плевать, что тушь потекла, а нос распух, мне всё равно, привлекательно я выгляжу или нет. Я просто хочу знать, что мой ребёнок в безопасности.

— Натали! Соберись. Тридцать один год, а ведёшь себя словно пугливая школьница. Ой, — смущённо улыбается (эта чёртова улыбка!), — двадцать пять, конечно.

— Если тебе нужны деньги — у меня их нет. Хочешь, забирай машину, — на удивление холодно проговариваю свои недавние мысли. — Ещё у меня есть двухкомнатная квартира с хорошим ремонтом. Это займёт время, но…

— Не зря говорят, что любовь матери — самое сильное на земле чувство. Мне приятно, что ты знаешь, что это такое, — перебивает он и снова достаёт из кармана пачку сигарет. — Можно же?

Какой вежливый, ну просто послушник церковно-приходской.

Закрываю глаза и пытаюсь сосчитать до десяти. Медленно. Размеренно. Как учили.

Оди-ин. Выдох. Два-а. Вдох. Три-и. Выдох. Четы-ыре…

Грёбаный сукин сын. Паршивый породистый щенок! Кто дал ему право так себя вести? Кто дал ему право красть чужих детей? Кто дал ему право манипулировать людьми?

Семь. Вдох. Девять… Сука.

Была бы я хоть чуточку сильнее и смелее, я бы попробовала сцепить на его шее пальцы. Глазом бы не моргнула. Но: а) я слабое ссыкло, б) если я его убью, я рискую не узнать, где мой ребёнок.

Смотрю, как он затягивается сигаретой, и не могу поверить в реальность происходящего. Такой красивый… Ну не может это быть правдой. Его губы до сих пор вызывают в душе безотчётный трепет. Вопреки всякой логике. Вопреки страху. А может, благодаря ему…

Может, это всё потому, что я до сих пор не могу поверить в то, что это не сон и не розыгрыш.

— Давай сделаем так, — после минутного раздумья произносит он, выдыхая дым. — Сейчас мы доедем до трассы, там мы останавливаемся и меняется местами. Поведу я. И, прости, я буду вынужден завязать тебе глаза, — и словно извиняясь: — Так надо.

— Это ещё зачем? — смотрю на него исподлобья и лихорадочно соображаю, можно ли ударом каблука по затылку вырубить девяностокилограмового детину. Или вернее будет воткнуть шпильку в его красивую шею и перебить сонную артерию?

Су-ука-а! Где находится эта сраная артерия?!

— Натали, мне сильно не нравится, что ты всё время переспрашиваешь. Я же сказал — так надо. Заводи мотор.

Ослушаться его сейчас — мысль не самая умная. Я слабая, он сильный. Я женщина, он мужчина. Нужно ехать. По дороге можно нарушить правило и попасться на глаза сотрудников ДПС. Или, на худой конец, мой номер заснимет камера видеонаблюдения. Потом найдутся свидетели, кто видел, как красивый молодой парень садился в моё авто на подземной парковке торгового центра. Его фоторобот воссоздадут с дотошной точностью — увидев это лицо хоть раз, так просто его уже не забудешь. Поэтому, когда моё разложившееся тело найдут где-нибудь в лесополосе, полиции будет не сложно выйти на поехавшего мозгами Дориана Грея.



Остаётся надеяться, что он не забудет меня перед этим как следует оттрахать. Должно же мне из всего этого дерьма хоть что-то перепасть.

Громко всхлипываю и судорожно втягиваю носом воздух. В глазах щиплет, дорога как размытое пятно.

Вдо-ох. Вы-ыдох…

Игорь всегда поражался, что даже в стрессовых ситуациях я умудряюсь шутить. Ну, а что ещё остаётся? Что, мать твою, ещё остаётся?!? Юмор — моя броня, как жаль, что хлипкая…

— Надо так надо, — отвечаю на удивление ровно и с лёгкой улыбкой завожу двигатель.

* * *

Мы едем уже достаточно долго и в полной тишине. Со стороны может показаться, что парень и девушка торопятся домой после тяжёлого трудового дня, или едут в гости навестить маму, или, как вариант, к дъяволу в преисподнюю на поздний ужин.