Правила игры в любовь - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ночь cтр.№ 47

В силу своего возраста я не всё понимала в том, что творится, но не заметить было невозможно: что-то зрело и крутилось, выворачивало наизнанку какие-то мелочи и дрязги.

Я боялась. Трусила. Внутри всё сжималось от нехороших предчувствий. Только наивный мог верить, что всё рассосётся само по себе или как-то уладится волшебным способом.

Кракен повадился звонить мне по телефону. Не каждый день, но как-то метко. Он то молчал в трубку, то вёл беседы.

— Я скучаю по тебе, Тань, — тянул он слова, а я поначалу бросала трубку. Пока он не сказал, что если я не стану с ним говорить, он найдёт способ со мной видеться.

Дикий коварный шантаж. А мне пятнадцать и страха полные штаны.

Он… манипулировал мной. Изводил. Рассказывал всякие гадости о Короле. Такие… неявные, но тягуче-тревожные, противные.

— Он же трахает всё, что шевелится, и только такая наивная и чистая девочка, как ты, может верить в его порядочность. Он не любит и никогда не любил тебя, Тань. А я люблю. Хочу, чтобы мы были вместе. Готов ждать, пока ты вырастешь. Это так прекрасно: наблюдать, как зреет вишня в саду. Из цветка превращается в сочный плод.

Я боялась рассказать об этих разговорах Лео. Не могла поделиться своими страхами, а поэтому сгорала заживо, мучилась, стала пугаться даже тени.

Лео чувствовал. Он всегда умел замечать мелочи. Очень внимательный и наблюдательный. Но даже ему не удалось просчитать шаги наперёд. Может, поэтому случилось то, что случилось.

Я упросила Лео съездить за город. Он обещал. А мне… очень хотелось побыть с ним наедине, в тиши, подальше от суеты и людей.

Стояло лето — знойное, как жгучая брюнетка, жаркое, как печь, перекормленная дровами. И только море немного спасало от солнца, что превращало землю в раскалённую сковородку.

Мы выбрались на рассвете. Я удрала из дома загодя. Сказала, что заночую у Летки и побуду с ней на выходных. А та с лёгким сердцем меня благословила.

— Только смотри, без глупостей! — хмурила она брови и грозила пальцем.

Как будто с Лео что-то могло быть. Он словно не замечал меня как девушку. Мы дружили, а на большее мне рассчитывать не стоило. Но я всё равно верила: однажды он увидит, поймёт, оценит.

Это был самый лучший день в моей жизни. Мы купались, дурачились, устроили пикник, валялись на песке.

— Не хочу возвращаться, — признаюсь, разглядывая белые маленькие облачка, что плывут по пронзительно-синему небу. — Хочу всё время быть с тобой.

Это почти признание. Насколько у меня хватает смелости.

— Так не бывает, Эль. Жизнь не может быть сплошным праздником.

— Потому что мы привыкли жить серыми буднями и закрывать глаза на светлые полосы, что способны превратиться в свет, — возражаю я.

Я кажусь себе очень умной и взрослой. Почти барышней. У меня купальник раздельный. Он не может видеть, что у меня грудь выросла. Пусть и небольшая, но она есть!

— А что касается нас… — о, да, он меня услышал! — Между нами слишком большие расстояния. Как между двумя далёкими планетами, понимаешь, о чём я?

Ну да. Такие толстые намёки только дурак не способен понять.

Я слушаю его низкий голос, что звенит во мне будоражащей нотой, и отказываюсь верить. Он не может меня оттолкнуть, не принять мою любовь, надежды, радость!

— Нет, — смотрю ему в глаза. — Мы люди. Живые, с горячей кровью и сердцами. Это бездушным планетам друг до друга не дотянуться, а людям порой нужно сделать один шаг.

— Ты маленькая, Эль, и не знаешь жизни, — вздыхает он.

— Зато я знаю правила игры, — сверкаю глазами и улыбаюсь, хотя больше всего на свете хочется расплакаться от отчаяния.

— Во что? — смотрит он на меня с иронией и светом в глазах, что согревает моё сердце.

— Не важно. На скрипке, в карты, в любовь. Есть всеобщая закономерность, и я её вычислила, — касаюсь пальцами его лица и замираю от восхищения. — Хочешь научу?

— Ты мой великий теоретик, Эль, — касается он осторожно моей ладони и, сжимая, отводит от своей щеки. — Пойду, искупаюсь, пока вода совсем не превратилась в кипяток.

Это похоже на бегство. Только чтобы не говорить со мной на тему, что меня волнует.

Я вздыхаю. Снова смотрю на небо, чтобы слёзы не прорвали оборону, не переполнили чашу, не выплеснулись наружу. Я потерплю. А может, придумаю что-то ещё, чтобы привлечь его внимание.

У него пиликает телефон. Раз, потом второй.

Не знаю, что заставило меня взять мобильник в руки.

«Приходи завтра, в восемь, я буду тебя ждать за бетонным забором там, где бродят тени и поёт ветер. Ты знаешь»

«Один. Ты или я?»

Меня трясло так, словно я подхватила лихорадку. Номер незнакомый, вероятно, одноразовый. Но стиль Кракена не спутать ни с чем. Это его манера — пускать туман и шифровать самые простые фразы. Иногда он перебарщивал с этим.

Не знаю, зачем я это сделала. Взяла и удалила смс.

Я просто хотела уберечь Короля. Не дать встретиться.

Не могу сказать точно, что мною двигало. Наверное, импульс и эмоции. А ещё страх, что я его потеряю. Моего Лео. Потому что уже знала: у Кракена не всё в порядке с башкой.



Таня

Прошлое

Я тоже знала, где бродят тени и поёт ветер. Это мои слова. Я обронила их однажды, когда мы проходили мимо этого дома.

Ходила басня, что там жил когда-то немножко странный геолог, решивший поселиться у моря. О доме ходила дурная слава. Его покупали, перекупали, продавали, а в результате он стоял и старел потихоньку. Никто не приживался. Поговаривали, в доме водились привидения.

Я не очень верила местным басням, но полуразвалившийся дом стоял немного на отшибе и пустовал.

У Кракена была какая-то особая тяга к подобным историям и местам. Тогда я не понимала, почему. Позже думала: так, наверное, проявлялась его болезнь. А то, что он болен, уже сомнений не вызывало.

Не уверена до сих пор, что у него есть диагноз, но какие-то сдвиги в психике присутствовали и усугублялись со временем.

Не знаю, чего я хотела. Может, поговорить с ним, но ужасно трусила, просто до темноты в глазах. Он уже не был милым, своим в доску Юрой, с которым я бродила по улицам и танцевала в паре.

Больше во мне не жил тот трепет и томные мечтания, что ему удалось невольно пробудить во мне.

Я помнила всё. И жалела, что он не может быть просто золотоволосым парнем с замечательной подкупающей улыбкой.

На настоящее сострадание меня не хватало. Может, потому что он открывался мне своей страшной, уродливой стороной, от которой меня бросало в дрожь и ужас.