Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы - читать онлайн книгу. Автор: Рустам Максимов cтр.№ 196

Пока я вкалывал товарищу промедол, Рон Мак-Кинли бросился проверять состояние «кожаных воротников», чьи тела лежали поодаль. Лейтенант Фридман был убит наповал попаданием в голову – утопив в реке шлем, Мэтт повязал голову банданой, чем сильно облегчил врагу задачу отправить себя на тот свет.

Погибла и та пара морпехов, которые «держали» восточный сектор – их прошило пулемётной очередью. Ещё двое американцев находились в статусе «трёхсотых», и сержант быстро поволок их обоих в зелёнку, подальше от неподвижного БТРа.

Добив из «крупняка» остаток ленты, Вольфганг пулей метнулся к сыну, лежавшему у левой гусеницы амфибии. Будучи раненным в обе ноги, Гельмут с трудом мог передвигаться ползком, подтягиваясь на руках. Подхватив сына, бывший офицер «штази» поспешил за Мак-Кинли, чтобы успеть скрыться в кустарнике, пока позволяет обстановка.

Наш отход прикрывали Руденко и Мышкин, умудрившиеся во время боя не получить ни царапины. Позднее Марк рассказывал, что он словно почувствовал на себе чей-то взгляд, прямо как много лет назад там, в Чечне. Бывший спецназовец резко сбил Руслана подножкой и тотчас рухнул на землю рядом с товарищем. Это, видимо, и спасло обоих капитанов от пуль снайпера, который взял на прицел нас с Барулиным.

А Саня, похоже, вообще родился в рубашке, иначе невозможно объяснить, каким образом пуля угодила ему в плечо, да ещё столь удачно, что прошла исключительно через мягкие ткани. Хотя Александр и потерял прилично крови, но он мог двигать рукой, а главное – мог передвигаться самостоятельно. В отличие, например, от двух раненых американцев.

Занимавшийся ремонтом гусеницы морпех получил два ранения – пули угодили в руку и в голову. Шлем спас американца от смерти, но не уберёг от сотрясения мозга и травмы шейных позвонков. Солдат был без сознания, и мне пришлось тащить его волоком около двух километров. Второй морской пехотинец получил ранение в грудную клетку – пуля пробила бронежилет. Раненый потерял много крови и периодически терял сознание, пока Рон тащил его на себе.

Нам повезло, что враг либо не рискнул, либо не смог помешать нашему отходу. Если бы противник имел силы и средства организовать погоню, то мы бы никогда не выбрались из того чёртова «каньона». Но произошло то, что произошло, и в конечном итоге мы беспрепятственно добрались до противоположного откоса.

Подойдя к склону, сделали привал, осмотрелись по сторонам, подсчитали остатки БК, перевязали «трёхсотых». Быстро выяснили, что не имеем возможности выйти на связь ни с армянами, ни с наёмниками. Дальности действия «моторол», увы, не хватало, а подаренная Жераром радиостанция стала трофеем неизвестного противника. Вместе с «амтрэком» и его бортовой радиоаппаратурой. Кроме того, враг завладел парой ручных гранатомётов, запасом патронов и всем прочим нашим имуществом.

Быстро прикинув то да сё, решили идти напрямик к Амазонке, до которой, по нашим прикидкам, было с десяток километров. Оттуда был шанс связаться либо с моряками, либо с «солдатами удачи» в немецком кластере. Ну, и не нужно объяснять, что раненым требовалась квалифицированная медицинская помощь, которую могли оказать только на другом берегу реки.

Спустя буквально пять минут стало ясно, что добраться до Амазонки будет сложнее, чем планировалось. Крутой откос высотой метров в шесть-семь тянулся с юга на север и представлял из себя достаточно сложное препятствие. Не будь у нас четверых «трёхсотых», мы бы смогли взобраться наверх, пусть и не с первого раза. Увы, с ранеными на руках мы не могли провернуть подобный фокус, ибо не имели при себе ни верёвок, ни тросов. Пришлось двинуть на юг, в сторону моря, в надежде найти подходящее местечко, где можно преодолеть склон.

Пройдя около восьмисот метров, мы неожиданно натолкнулись на промоину, словно специально созданную природой для того, чтобы подниматься наверх. Полтора метра шириной, и даже с неким подобием ступенек, видимо, образованных потоками воды. Обрадовавшись, мы воспользовались неожиданным подарком судьбы и через десяток минут присели передохнуть уже наверху.

Далее последовал долгий и утомительный переход с тремя ранеными на руках. «Трёхсотых» пришлось тащить поочерёдно, освободив от этой обязанности капитана Барулина. Гельмут – единственный из раненых, кто оставался в сознании – геройствовал, прося бросить его, оставив ему автомат, пистолет и одну гранату. Полагаю, не нужно уточнять, что никто не собирался выполнять мальчишескую просьбу товарища Нидеррайтера-младшего.

Даже не знаю, сколько мы успели пройти в сторону Амазонки – может, три километра, может, пять. Вокруг простиралась холмистая местность, с обильной растительностью на любой вкус и цвет. Целые рощи каких-то не очень высоких деревьев, заросли кустарников, густая трава, по пояс и выше. Не желая ломиться через всё это многообразие местной флоры, мы отыскали что-то вроде тропы и тащились по ней, пока… нас не остановили.

Всё началось с того, что Марку показалось, что за нами нарисовалась погоня. С некоторых пор мы доверяли чутью капитана на все триста процентов с гаком, поэтому решили специально обогнуть невысокий холм, можно сказать, обыкновенный бугорок, поросший травой. Рассчитывая устроить засаду нашим преследователям, мы никак не ожидали, что те просчитали наши действия на несколько ходов вперёд.

Оглянувшись в очередной раз назад, я едва не выронил из рук ПКМ – даже не думая прятаться, метрах в пятидесяти позади нас шагала парочка серокожих аборигенов. Туземцы передвигались абсолютно бесшумно, так, как это умеют делать бойцы сил спецназначения или опытные охотники-следопыты. Но больше всего меня поразило не умение аборигенов бесшумно ходить в зелёнке, а то, что они никак не отреагировали на раскрытие их инкогнито. Серокожие даже не напряглись, уже не говоря о том, чтобы занести для броска свои дротики, либо сигануть в траву и спрятаться там. Это могло означать лишь одно…

– Стойте, парни, – негромко приказал я, не сводя глаз с туземцев. – Раненых на землю, без команды не стрелять… Каждый держит свой сектор.

– Ё-моё, кто это? – опускаясь на колено, севшим голосом прохрипел Александр. – Володя, может, это глюки от потери крови, а?

– Что-то многовато их… глюков, – заметил капитан Мышкин, укладывая на траву раненого морпеха. – Рон, опусти автомат… Да, да, знаю…

– Капец нам, – одного взгляда по сторонам хватило, чтобы оценить бесперспективность сопротивления. Даже если бы у каждого из нас было по пулемёту с полной лентой, мы бы не смогли остановить дюжину «собачек Баскервиля», готовых броситься вперёд по команде «фас». Бросок «собачек» готовились поддержать два с половиной десятка арбалетчиков, замерших в ожидавшие команды «залп». – Не стрелять… Если бы они хотели нас грохнуть, то нас бы уже не было…

– Впереди, на одиннадцать часов, – не своим голосом произнёс капитан Руденко. – О, чёрт, а они знают, что делают.

Действительно, вооружённые автоматами аборигены точно знали, что за девайсы оказались в их руках. Присев на одно колено, трое серокожих взяли нас на прицел, словно каких-нибудь куропаток. Какие-то жалкие шестьдесят метров, разделявшие их и нас, не являлись препятствием для пуль, и мне почему-то не хотелось проверять, насколько хорошо туземцы освоили трофейные «калаши». Может, мы и рискнули бы принять бой даже в таких условиях, но все карты путали «собаки Баскервиля».