Дорога шамана - читать онлайн книгу. Автор: Робин Хобб cтр.№ 159

— Но и не так свободно! — рассердился доктор.

— Но я завязал на узел, сэр. Клянусь! — с обидой воскликнул санитар.

— Тогда завяжи еще раз.

— Распустись, — повторил я, но сил даже на то, чтобы пошевелить пальцами, уже не было.

Доктор заботливо укрыл меня одеялом. Я лежал, как тряпичная кукла, и больше не пытался ничего объяснять.

— Так-то лучше, — проворчал доктор Амикас. — Пожалуй, нам не нужно его привязывать.

Я попробовал удержать его слова, но они рассыпались, будто сухой песок. И я вновь соскользнул в свои кошмары. Утром, придя в себя, я испытал неимоверное облегчение оттого, что хоть какое-то время смогу отдохнуть от мучительных видений, но чувствовал себя при этом измотанным до предела, словно мне пришлось всю ночь сражаться. Санитар принес мне попить, и я с радостью заметил, что в чашке чистая вода без примеси лекарств. К моему огорчению, доктора Амикаса в палате не оказалось, но что еще хуже — не было Нейта, его кровать опустела, а пожилая женщина с испитым лицом снимала с постели простыни. Я, чувствуя всевозрастающую панику, скосил глаза в другую сторону. Спинк по-прежнему лежал на соседней кровати, но он был в забытьи и никак не реагировал на утреннюю суету. Я несколько раз спросил у женщины, что сталось с Ороном и Нейтом, но она не знала никаких имен.

— Их приносят и уносят, — сказал мне какой-то мужчина, почесав небритую щеку. — Постели не успевают остыть, а на освободившееся место уже кладут кого-то другого. Все, кто участвовал в языческом празднике Темного Вечера, заболели. Я слышал, что в городе больны все. Кроме меня. У меня всегда было крепкое здоровье. Я хороший человек, и добрый бог меня не оставит. В ту ночь мы с женой не покидали своего дома, да. Пусть это послужит для тебя хорошим уроком, молодой человек. Те, кто устраивает праздники в честь темных богов, должны быть готовы получить от них темную же благодарность.

Его слова смутили меня. Разум больного слабеет, и поверить в подобные предположения становится очень легко. Его слова танцевали в моем мозгу до тех пор, пока не столкнулись с фразой, которую как-то произнесла Эпини. Или мне это только приснилось? Кажется, она сказала, что магия старых богов может коснуться лишь тех, в ком есть ее частичка. В таком случае, отправившись на праздник Темного Вечера, я, быть может, согрешил против доброго бога, и болезнь стала мне заслуженным наказанием. В результате всех этих не очень связных рассуждений мною овладело раскаяние, и я попытался молиться, но всякий раз путался и сбивался.

Но вот что удивительно — сей праведник в нашей палате больше ни разу не появился. Несмотря на изматывающую лихорадку и беспредельную слабость, я умудрился заметить, что люди, ухаживающие за стонущими кадетами, совершенно не похожи на военных. Нас теперь окружало гораздо больше женщин, и часть из них отличались далеко не безупречным поведением. Однажды я своими глазами увидел, как одна из сестер милосердия шарила в карманах лежащего без сознания кадета. Однако я был не в состоянии не только поднять руку, но даже произнести хоть слово. Когда я в следующий раз открыл глаза, кадет был накрыт с головы до ног грязной простыней. Меня разбудила перебранка между доктором и двумя стариками в испачканной землей одежде.

— Но он мертв! — настаивал один из стариков. — Нельзя, чтобы покойник лежал среди живых — он, того и гляди, начнет вонять. А тут и без того ужасно пахнет.

— Оставьте его! — резко приказал доктор Амикас, но в его голосе уже не было прежней силы. Он выглядел ужасно постаревшим и изможденным. — Вы будете уносить отсюда только те тела, на которые я сам укажу. Накрывайте их простыней, если вы считаете, что так будет правильнее, но не трогайте их. Я хочу, чтобы прошло не менее двенадцати часов между моментом смерти и выносом тела.

— Но зачем? Ведь в этом нет никакого смысла! Так нельзя!

— У меня есть на то причины. И давайте больше не будем пререкаться!

— Значит, это правда? — вмешался в разговор другой мужчина. — Правда, что женщину положили в гроб, а когда люди услышали, как она стучит в крышку, было уже слишком поздно? И она умерла в гробу, на кладбище.

Лицо доктора помрачнело еще сильнее.

— Ни одно тело не будет вынесено отсюда без моего разрешения, — негромко проговорил он.

— Доктор, — хриплым шепотом позвал я, но он меня, похоже, не услышал. Тогда я с трудом откашлялся и прохрипел уже громче: — Доктор!

Он обернулся.

— Что, мальчик? — тихо спросил он.

— Вы поговорили обо мне с полковником? Он знает, что Колдер солгал?

Доктор посмотрел на меня с откровенным удивлением, и я понял, что он забыл о моих бедах. Он рассеянно потрепал меня по плечу.

— Колдер очень болен, да и сам полковник нездоров. Он боится, что потеряет единственного сына. Сейчас с ним бесполезно разговаривать о чем бы то ни было.

В этот момент кто-то из больных громко застонал, затем послышались характерные звуки рвоты, и на пол потекла отвергнутая организмом жидкость. Доктор поспешил к страдальцу, унося с собой мою последнюю надежду. Колдер умрет. И никто никогда не поверит в то, что он меня оболгал. Выживу я или нет, но позора мне не избежать. Если я умру, мой отец похоронит вместе со мной свое бесчестье. Если меня не станет, семья сохранит свое доброе имя.

И в следующий раз в кошмар лихорадки я погрузился совершенно сознательно. К моим губам поднесли чашку с прохладной водой, но я отвернулся. Я не стану пить.

Я умер.

И оказался там, где правит мрак и царствует пустота. Я вглядывался в вечную тьму. Но я был не одинок. Множество бесплотных теней бесцельно топтались на месте, как и я, несчастные и равнодушные. Я не мог разглядеть их черты. Расплывчатые лица, бесформенные фигуры, впрочем, изредка мне удавалось различить какие-то отдельные детали. Женщина вспомнила о своем обручальном кольце, и оно засияло золотом на призрачной руке. Плотник сжимал молоток. Мимо прошел солдат, на груди которого блестели полученные за храбрость медали. Но большинство не имели характерных черт или драгоценных безделушек, унесенных с собой из прежней жизни. Я двигался среди них без всякой цели и смысла. Прошло какое-то время, и я вдруг почувствовал, что меня влечет в определенном направлении, и пошел на зов.

Как вода, выбирающая самый легкий путь среди нагромождения камней, я присоединился к потоку уходящих душ. Не испытывая ни капли любопытства, я все же огляделся и понял, что мы приближаемся к пропасти. Большинство душ, подходя к краю, медлили, а потом устремлялись вперед и исчезали из виду. Я подошел к обрыву и заглянул за край. Пропасть искрилась всеми цветами радуги, словно в солнечный день в реку пролили масло. Ко мне присоединилась женщина. Она посмотрела вниз, постояла немного, а потом сделала шаг вперед, в пустоту. И стала медленно опускаться, постепенно теряя очертания и плотность, подобно чернилам, растворяющимся в воде. Мне показалось, что она так и не достигла дна. Я долго стоял и размышлял, но потом мной овладела уверенность, что эта пропасть не для меня. Нет. Мне уготовано нечто другое.